– Рад тебя видеть, очень рад! – Белозеров погладил бородку, обрамлявшую выпуклые скулы, мысленно стараясь угадать, зачем пожаловал этот уральский промышленник.
– Благодарствую, Иннокентий Николаич. Поимел я желание лично выразить и засвидетельствовать мое почтение, – ответствовал Доменов.
– Тронут весьма. Надолго, ли в столицу? – спросил Белозеров.
– Еще и сам не знаю, покамест не расхомутаюсь с делами…
Белозеров знал, что трезвый Доменов – это непроницаемая маска. Вскоре лакей пригласил их в столовую. Там на столе, словно на выставке, уже стекленели полдюжины графинчиков с разноцветной жидкостью. Чем чаще пробовали настойки, тем двусмысленнее становился их разговор. Обмениваясь пустяковыми новостями, подпускали друг другу шпильки. Наконец Авдею это надоело.
– Слыхал я, Иннокентий Николаич, новые бумажки выпущать собираетесь?
– Какие такие бумажки? – делая удивленное лицо, спросил Белозеров.
– Ну акции, не все ли равно. – Авдей Иннокентьевич пожал плечами и опрокинул в рот очередную рюмку.
– Золотое дело, сам знаешь, вещь капризная. Тайну блюсти требует, – неопределенно ответил Белозеров.
– А ты думаешь, я ваших секретов не знаю? – Авдей проколол вилкой скользящий на тарелке грибок, готовясь бросить его в рот, ждал ответа.
– Всех тайн, господин Доменов, знать нельзя. Твоих, например, мы вот, грешные, не знаем! – взмахнув широкими рукавами пиджака, ответил Белозеров. – Ты вон Синий Шихан прибрал к рукам, а как – мы не ведаем…
– А я вот ведаю, как вы умеете своими акциями народ объегоривать! – ввернул Доменов.
– Тебе-то, Авдей Иннокентич, непристойно так говорить, – упрекнул Белозеров.
– В прошлом году вы четвертый раз выпустили почти на десять миллионов рублей, а где они, ети денежки?
– Как это где? – опешил Белозеров, еще не зная, что Петр Шпак, посланец Авдея, давно проник в финансовые дела «Ленского товарищества» и сообщил Доменову всю подноготную.
– Будто ты и не знаешь? – Авдей кинул в рот грибок и с хрустом раскусил его.
– Не ведаю, о чем ты толкуешь…
– Ах так! Тогда я тебе разжую, как сей соленый рыжик… Ваш запасный капитал и капитал погашения абсолютно пусты и значатся только на бумаге.
– Не городи ересь, Доменов. – Голос Белозерова дрогнул. Но он взял себя в руки и приготовился слушать.
– Всю вашу наличность слопали дивиденды. Ты хорошо знаешь, что выплачено десять миллионов рубликов. Вы сейчас, голубчики, изворачиваетесь за счет милости кредиторов! В текущий оборотный капитал не отчислили ни копейки, резерва для выплаты будущих дивидендов у вас нет. Правители «Лена Рольдфильс» из деловых людей превратились в спекулянтов, а это никогда к добру не приводило, – уже более серьезным и трезвым тоном объявил Доменов.
– Напрасно пугаешь, Авдей Иннокентич, – поражаясь его осведомленности, проговорил Белозеров.
– Разве я пугаю? Я правду говорю. Вы хотите новым выпуском залатать кое-какие прорехи, играете на понижение, а потом вздуете на триста процентов. Знаю я все ваши махинации и, ежели хотите, выпущу вас в трубу. Но я, конечно, этого не сделаю.
– Не сделаешь потому, что сам черпаешь из нашей драги лопатой, – засмеялся Белозеров, с облегчением почувствовав, что они с ним, по сути дела, одного поля ягодки. – Сколько, на какую сумму имеешь наших доходных бумажек? – спросил Белозеров.
– Это мое дело.
– Могу все купить по последнему курсу.
– Зря важничаешь, голубь мой. На приисках-то ваших не ахти какие дела…
– Ты лучше о своих делах думай, а наши предоставь уж нам, грешным, – обиженно проговорил Белозеров.
– Да ведь нигде на золотых приисках нет столько беспорядков, сколько у вас на Витиме и на Олекме. Эта ваша зараза и к нам на Урал проникает. Мало того, что у вас там люди, как скоты, живут, вы еще и несусветную спекуляцию развели!
– Если поверить, то на твоих шахтах вроде как рай божий… – поджав губы, зло усмехнулся Белозеров.
– Рай не рай, но я становым воли не даю. А у вас они там цари и боги! А рабочие живут в промерзлых стенах.
– А ты что хочешь, чтобы я для них дворцы строил?
– Зачем дворцы? Не нужно только забывать, что они тоже люди-человеки и в условиях вечной мерзлоты добывают песочек волшебный… А у вас там даже с брюхатыми бабами не считаются. А урядники так это чистые кобели.
– По своим судишь?
– Не без этого, конешно… Но я своим за это в зубы даю!
– Щедро! – захохотал Белозеров. – У тебя, наверно, и социалистам тоже рай…
– Я, голубь, и с этой публикой компанию вожу. Когда они у меня под руками, я все ихние намерения насквозь вижу…
– Какой прозорливый!
– Уж какой есть, милок. Я ведь тебе дело говорю, а ты посмеиваешься. Еще раз толкую, что люди нам золотишко моют, а ты их коровьими челюстями кормишь, вместо денег талоны даешь. А приказчики твои заставляют принудительно покупать по этим талонам ненужные товары по удороженным ценам. Гляди, как бы такие махинации не стали себе дороже…
– Да ты-то о чем хлопочешь, любезный? – не вытерпел Белозеров.
– Раз я акционер, значит, свой вклад в деле имею, – резонно возразил Доменов.
– Сиротская поди доля, – подзадорил Белозеров.
– Какая бы ни была, голубок, но доля.
– Какая же все-таки? – допытывался Белозеров.
– Да уж не столько, сколько у Путилова или Вышнеградского, не говоря уж о лорде Гаррисе. Он-то поди купил вас и с крохами и потрохами…
– Он, как и ты, сам хозяин своим деньгам.
– Я в его карман не лезу, а он в нашем постоянно ручки греет. Плохие мы патриоты, вот кто мы! – сердито заключил Авдей Иннокентьевич.
– Отчего же плохие? – ленивым голосом спрашивал Белозеров. Он уже больше не боялся этого уральского самодура, как о нем говорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108