– Как, сэр, разве не вы советовали сэру Тимоти выезжать на прогулки?
– Ах да, но не в тильбюри же, а в ландо! Старому человеку, знаете ли, нужно много усилий, чтобы вскарабкаться в спортивный экипаж!
Она поднялась, оттолкнув свой стул, и сказала;
– Я уверена, что сэр Тимоти получил всю необходимую для этого помощь. Прошу прощения, но я нарезала для тетушки свежих роз, и мне надо расставить их в вазы. Вы разрешите мне самой отнести их, или, может быть, тетушку не стоит беспокоить?
– О, конечно, конечно! – воскликнул доктор, торопясь открыть перед ней двери.
Кейт вышла, и через двадцать минут она уже поднималась по парадной лестнице, неся стеклянную вазу, в которую была поставлена дюжина полураскрывшихся роз. Наверху она встретила Сидлоу, ожидавшую ее в верхнем холле.
– Готова ли ее светлость принимать гостей? – спросила Кейт как можно более приветливо. – Доктор Делаболь сказал, что мое посещение для нее не опасно. Я так рада, что ей полегчало!
Сидлоу фыркнула при упоминании имени доктора и сказала ворчливо:
– Она пошла на поправку, но до полегчания еще далеко! Я решила, что мне следует вас предупредить, поэтому я взяла на себя смелость перехватить вас здесь.
– Не стоило хлопот, – обронила Кейт. – Доктор уже предупредил меня, чтобы я щадила ее нервы.
– Доктор! – передразнила Сидлоу. Ее лицо подергивалось; она заговорила со сдержанной страстью, стискивая костлявые руки: – Он ничего не понимает! Никто не понимает, кроме меня! Ее светлость измучили несчастья, это они довели ее до болезни! Она никому никогда не признается, и ни одна душа не знает, какого труда ей стоит поддерживать свой дух. Вся жизнь ее – сплошные несчастья! Она могла бы стать законодательницей мод! Какая она была элегантная! Все у нее всегда было по высшему разряду! И какая красавица!
– Она до сих пор очень красива, – сказала Кейт, надеясь прервать этот поток странного красноречия.
Но Сидлоу, очевидно, слишком долго сдерживала свои чувства и продолжала, словно не слыша слов Кейт:
– Ей надо было выйти замуж за придворного вельможу – за одного из тех, что задавали тон в свете двадцать лет назад! И они за ней увивались, потому что она сияла как звезда, клянусь вам! Она была рождена, чтобы стать герцогиней, я всегда это говорила! А вместо этого она повесила себе на шею сэра Тимоти, который ей в отцы годится! – Сидлоу с трудом перевела дыхание и, сделав над собой усилие, наконец умолкла. Бросив на Кейт недобрый взгляд, она сказала сквозь зубы: – Мне не следовало так много говорить. Просто не знаю, что на меня нашло, мисс.
– Ничего страшного, – ответила Кейт. – Я знаю, как вы тревожились за тетушку во время ее болезни, как самоотверженно за ней ухаживали. Вы просто устали… вам приходилось мало спать! Отнесите ей, пожалуйста, эти розы и посмотрите, можно ли мне войти? Я не хочу тревожить ее, если она спит.
– Спит! – пренебрежительно фыркнула Сидлоу. – Последние недели ей совсем не спится!
Она взяла вазу из рук Кейт, бормоча, что молодой мисс не мешало бы побольше уделять внимания тетушке, чем только розочки нарезать, и проследовала по галерее к спальне леди Брум.
Минуту спустя она вернулась, неся вазу с увядшими цветами, и хмуро бросила Кейт, что она может войти и посидеть у миледи.
– И помните, пожалуйста, мисс, что она очень больна!
– Я буду помнить, – пообещала Кейт. Сидлоу со стуком поставила вазу и прошла вперед, чтобы открыть перед ней дверь спальни.
– Мисс Кейт, миледи!
– Входи, Кейт! – отозвалась леди Брум. – Спасибо, Сидлоу, вы свободны!.. Подойди, дитя мое, сядь здесь, чтобы я тебя видела!
Она протянула руки, и когда Кейт взяла их в свои, притянула ее и поцеловала в щеку.
Она полулежала в большом кресле эпохи Карла II, стоявшем рядом с ее кроватью с пологом на четырех столбах. Леди Брум была одета в одно из своих элегантных домашних платьев. С первого взгляда Кейт показалось, что тетушка вовсе не выглядит больной, но, присмотревшись внимательнее, разглядела заострившиеся черты лица и напряженность во взгляде. Показывая на розы, поставленные возле нее на маленьком столике, леди Брум с улыбкой сказала;
– Я и без Сидлоу знала, кто каждый день срезает для меня свежие цветы! Спасибо, дорогая моя! Их запах так освежает! И подобраны они с таким вкусом!
– Розы всегда хороши, как их ни подбирай! – ответила Кейт, усаживаясь на низкую скамеечку возле тетушкиного кресла. – Вам лучше сегодня, мэм? После такого тяжелого приступа, я думаю, вам непросто прийти в себя.
– Ты права, – призналась леди Брум. – Это мне наказание за то, что я хвасталась своим здоровьем! Сегодня я еще полежу, но завтра буду вставать. Вот уж я тебе удружила! Боюсь, тебе пришлось нелегко, бедное дитя.
Кейт недоуменно посмотрела на нее.
– Господи Боже, мэм, о каких трудностях вы говорите?
– Юная девушка в роли хозяйки в доме, где одни мужчины? Ай-яй-яй! – игриво погрозила пальцем леди Брум.
– Но один из этих мужчин – сэр Тимоти, – напомнила Кейт.
Леди Брум рассмеялась:
– О да, конечно! Если б он знал, что выступал в роли дуэньи! Но боюсь, что он об этом не догадывался. Можно было бы ожидать, что у Филиппа хватит такта покинуть дом, хозяйка которого лежит больная… Впрочем, не знаю, с чего мне вздумалось этого ожидать! Он никогда не считается ни с кем, кроме собственной персоны! Когда он собирается уезжать? Он ничего не говорил?
– Я об этом ничего не знаю, мэм. – Произнося это, Кейт встала и, подойдя к окну, немного задернула тяжелую парчовую штору. Полуобернувшись, она спросила:
– Так лучше, мэм?
– Кейт, милая! – вздохнула ее светлость. – Какая ты всегда чуткая, какая внимательная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119