Карета виконта предназначалась для быстрой езды и за счет легкости конструкции могла развивать большую скорость, но мало сглаживала для седока неровности ландшафта. К полудню второго дня пути милорд лениво заметил, что охотно поменялся бы местами с каким-нибудь почтальоном. Шокированный Тэйн, не веря своим ушам, переспросил:
– Поменялись местами с почтальоном, милорд?..
– Да, потому что они хоть чем-то заняты. Хотя, конечно, мне бы не понравилось таскать тяжелые кованые сапоги, – задумчиво добавил он.
– Пожалуй, – негодующе фыркнул Тэйн. – Неслыханное дело для джентльмена!..
– И такое утомительное, правда? – лениво заметил Десфорд.
– Мне не приходилось испытать это на себе, милорд, так что не могу судить, – довольно холодно ответил Тэйн.
– Мне следовало бы спросить кого-нибудь из своих посыльных, – продолжал дразнить его Десфорд.
Но Тэйн, не желая быть объектом дальнейших насмешек, коротко ответил:
– Конечно, милорд.
Десфорду оставалось только пожалеть, что позади сидит не Стеббинс. Тот наверняка с удовольствием включился бы в перепалку, украсив ее парой анекдотов, ярко иллюстрирующих достоинства и недостатки службы по почтовому ведомству.
Но его сожаление улетучилось, как только Десфорд вспомнил беспримерные достоинства Тэйна, проявляющиеся с того момента, как его господин расстается с экипажем. Любая почтовая станция, которой ее светлость оказал бы честь своим посещением, преображалась совершенно загадочным образом. Самая непритязательная комната превращалась в уютную спальню, в которой появлялось мягкое ложе, манящее ко сну; находилось место для верхней одежды; появлялись удобства, которых Десфорд никогда в жизни не догадался бы потребовать, не говоря уж о том, чтобы устроить их самостоятельно; находилась возможность разгладить складки на одежде, освежить воротничок и шейный платок; и прислуга подавала горячую воду по первому требованию милорда, без малейшего промедления. Стеббинс гораздо более забавный компаньон в дороге, но ему недоступны таланты Тэйна, признал в душе милорд, когда камердинер вечером задернул полог кровати, и сонно пробормотал:
– Благодарю тебя! Надеюсь, ты сумеешь устроиться хотя бы наполовину так удобно!
На следующий день виконт добрался до Хэрроугейта сразу же после полудня; хотя он собирался отправиться в путь в восемь утра, Тэйн разбудил его часом позже этого времени, заявив лицемерно, с затаенной уверенностью в своей правоте, что неправильно истолковал указания милорда. Он не стал говорить, что в шесть утра, согласно полученным указаниям, тихонько проскользнул в комнату: виконт спал таким сладким сном, что Тэйн пожалел будить его. Он предположил, исходя из собственного опыта, что первую половину ночи виконт провел под угнетающим впечатлением дорожной тряски и смог заснуть очень поздно, уже в полном изнеможении. Догадка эта была совершенно верна, Десфорд все еще чувствовал себя сонным и вялым, и извинения камердинера были приняты снисходительно, с длинным зевком и скептическим взглядом, сопровожденными невнятным бормотанием.
Оживший после отличного завтрака, Десфорд стряхнул с себя сонное оцепенение и двинулся в путь. Это был чудесный солнечный день, и дующий с болот ветерок приятно освежал путешественников. При таких благоприятных условиях Хэрроугейт встретил их во всем блеске, так что виконт подумал, что неизвестный автор путеводителя питал личную неприязнь к этому чудесному краю. Часть города, лежавшая в низине, не понравилась виконту, но находившийся милей выше Верхний Хэрроугейт был очарователен, как, сквозь зубы, признавал путеводитель. В ясный день – а день был исключительно ясный – в отдалении виднелся Йоркминстер, у подножия которого лежали Хэмблтонские холмы, а на западе синели Крэйвенские горы. Кроме ипподрома, театра и главного источника, в Верхнем Хэрроугейте имелся большой парк, являвшийся одним из его главных достоинств, вокруг которого располагались три лучшие гостиницы, много магазинов и нечто, напоминавшее с виду фешенебельную библиотеку.
– Смотри-ка! – искренне восхитился Десфорд, когда они подъехали к «Дракону». – Мне это место вовсе не кажется кошмарным, а ты как считаешь, Тэйн?
– Ваша светлость не видел его при дурной погоде, – трезво заметил Тэйн. – Не хотел бы я оказаться здесь в плохой день, когда прекрасный вид скрывает туман.
Ни в «Драконе», ни в «Грэнби» свободных комнат не оказалось, но в «Королеве» им повезло: после торопливой, вполголоса перебранки с супругой хозяин гостиницы сказал, что у него имеется как раз одна свободная комната – естественно, самая лучшая, выходящая окнами в парк, – которую он имеет честь предложить его светлости. Он проводил Десфорда наверх посмотреть комнату. Получив одобрительный кивок виконта, он поклонился и поспешил вниз, где, приказав паре посыльных внести багаж джентльмена в номер семь, сообщил разгневанной жене, что если мистер Фритвелл изволит наконец показаться в «Королеве», Джек (родительская надежда) уступит ему свою комнату над конюшней. Возражения супруги он успокоил заявлением, что и не подумает отказать такому щеголю, путешествующему в карете, запряженной четверкой, в сопровождении камердинера, из боязни нанести обиду какому-то старому мистеру Фритвеллу, который больше любит спорить и капризничать, чем платить по счету.
Виконт, конечно, не подозревал, что такому отношению был обязан торжественному выходу на сцену Тэйна, несущего хозяйский дорожный несессер. Решение пожертвовать мистером Фритвеллом хозяин принял без колебаний. Он обладал достаточной сметкой, чтобы с первого взгляда распознать особу самого высокого положения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78