Ты знаешь, дорогая, мне не часто нравятся люди, но должна признаться, я сильно привязалась к Черри и буду скучать, когда она покинет нас. Конечно, если Неттлкумб откажется принять ее – что меня совершенно не удивит, потому что он всегда был сумасшедшим, а к старости совсем спятил, – я бы с удовольствием оставила ее с нами!
Генриетта, отлично знавшая, что ее мать не так уж редко, а скорее, часто привязывается к людям, но становится совершенно невыносимой, когда в очередной раз оказывается, как сильно она ошиблась в своей новой протеже, недовольно произнесла:
– Радости выше крыши! Мама, прошу вас!.. Вы знакомы с Черри всего неделю!
– Девять дней, – с достоинством уточнила леди Силвердейл. – И я попрошу тебя, Хетта, воздерживаться от вульгарных выражений, когда ты говоришь со мной! Или с кем угодно другим, это тебе не идет! Я не имею ни малейшего представления, что значит твое «радости выше крыши», ты, наверное, переняла его у Чарли. Я должна тебе сказать, что девушкам не к лицу повторять такие выражения в подражание молодым людям.
– Чарли тут ни при чем, мэм! – сказала Генриетта; глаза ее смеялись. – Так всегда говорит Десфорд, когда ему кажется, что я собираюсь сделать глупость. Но я совсем не это имела в виду, извините, пожалуйста. Если говорить общепринятым языком, я просто хотела, чтобы вы хорошо обдумали свое решение.
– Естественно, я так и сделаю, – сказала леди Силвердейл; – Уж в этом ты можешь быть уверена.
Генриетта не почувствовала особой уверенности, но промолчала, зная по опыту, что ничто не может надежней побудить леди Силвердейл к необдуманному поступку, чем настойчивый совет воздержаться от него. По размышлении она решила, что должна была давно догадаться о намерениях своей матушки. Она видела, что с каждым днем Черри все больше завоевывает расположение леди Силвердейл, и несколько раз слышала, как та говорит, что не может себе представить, как она жила раньше «без нашего милого солнечного зайчика». Ничего удивительного в этом не было: Черри всегда была готова услужить своей доброй покровительнице; она с удовольствием бегала с поручениями, терпеливо распутывала шелковые нитки для вышивания, сопровождала леди Силвердейл на утомительно-медленных прогулках вокруг дома, вместе с ней каталась в ландо, читала ей вслух и с неподдельным удовольствием выслушивала старые анекдоты. Большая часть этих обязанностей прежде ложилась на Генриетту, и, хотя она выполняла свой долг честно, это было отчаянно скучно, особенно если приходилось в очередной раз выслушивать одни и те же истории или читать вслух любовные романы, к которым леди Силвердейл питала настоящую страсть. Но через три дня после появления Черри в Инглхерсте Генриетта немного простудилась и из-за сухости в горле не смогла читать вслух; она попросила Черри временно взять на себя эту обязанность, извинившись, что навязывает ей такое скучное занятие. Но Черри сказала, что ей оно не кажется скучным, и самое удивительное – это было правдой! Точнее, Генриетта удивлялась только поначалу, пока не поняла, что литературные вкусы Черри и леди Силвердейл полностью совпадают. У мисс Флетчинг читать романы запрещалось, и теперь Черри была полностью захвачена перипетиями чужой жизни – она сочувствовала героине, обожала героя, возмущалась злодеем и вместе с леди Силвердейл пыталась отгадать, чем все закончится. Таким же захватывающим для нее стал журнал «Зеркало моды», который выписывала леди Силвердейл. Она готова была изучать его с тем же вниманием и так же долго, как пожилая дама.
Приходилось признать, что, несмотря на все неоспоримые достоинства – хорошенькое личико, подкупающие манеры, мягкий характер, – Черри отличало плачевное отсутствие интеллекта. Генриетта с сожалением думала, что с возрастом Черри потеряет обаяние непосредственности и станет просто глупа, как леди Силвердейл (хотя, конечно, не так ленива), и страшно скучна для мужчины незаурядного ума. Она интересовалась исключительно домоводством и всякими мелочами. Для Генриетты она была не более интересным собеседником, чем маленький ребенок. Зато она восхитительно дополняла леди Силвердейл, как, возможно, и любую другую старую глупую женщину. Но что это за перспектива для впечатлительной девочки, мечтающей до слез быть любимой! Генриетта с сожалением думала, что, если Неттлкумб откажется позаботиться о Черри, другого решения не будет. Затея леди Силвердейл оставить Черри в Инглхерсте серьезно тревожила Генриетту. Глупо было бы надеяться, что леди Силвердейл всегда будет заботиться о Черри. В любой момент она могла проникнуться к бедной девочке неприязнью. И даже если этого не случится, весной, когда вся семья переберется в Лондон, как обычно, леди Силвердейл ринется в водоворот светской жизни и не будет испытывать ни малейшей потребности ни в какой другой наперснице, кроме портнихи. В Лондоне за Черри неизбежно закрепится репутация вечной Лишней Дамы, грозы любой хозяйки приема, и она сможет считать себя счастливой, если из-за внезапной болезни какой-нибудь из приглашенных дам ее светлость пожелает заполнить мисс Стин вакансию на своем званом вечере. Предположение, что в леди Силвердейл проснется брачный инстинкт и она позаботится о том, чтобы подобрать Черри подходящего мужа, выходило за грань допустимого. Этот инстинкт был сосредоточен целиком на судьбе дочери, чье затянувшееся девичество было единственным изъяном в беззаботном существовании миледи. Через год-два она, без сомнений, начнет присматривать подходящую невесту для Чарли, но для устройства судьбы Черри у миледи никогда не найдется времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78