Эмброуза, потому что, как бы его ни расстраивало упоминание о появившемся фурункуле, он все-таки гордился своими головными болями, из-за которых приковывал к себе общее внимание; Космо, потому что он привык соглашаться с мнением жены, находя в болезненности Эмброуза предлог для оправдания того, что тот не проявлял никакого интереса к мужественным видам спорта; Эмму, потому что любой намек на то, что ее единственный ребенок не находится в плачевном состоянии, она воспринимала почти как оскорбление.
– К сожалению, – сказал Космо, – Эмброуз не отличается таким крепким здоровьем, как его кузены.
– Дорогой, твоя сестра, вероятно, не понимает проблем, которые возникают у людей со слабым здоровьем, – сказала Эмма. – По-моему, близнецы никогда ни дня не болели!
– Да, действительно, – с оттенком гордости ответила леди Денвилл. – У них было очень крепкое здоровье! Разумеется, они перенесли свинку и коклюш, но я не могу припомнить, чтобы они болели чем-нибудь еще. Когда у них был коклюш, один из них, – это был ты, сынок, – полез в каминную трубу за гнездом скворца!
– Нет, это был Кит, – сказал мистер Фэнкот.
– Ну да, конечно, – подмигивая ему, сказала она.
– Как ужасно! – воскликнула Эмма.
– Разве? Когда он вылез из трубы, то был похож на негра. Он принес в комнату столько копоти, что, казалось, все было покрыто ею. По-моему, я никогда в жизни так не смеялась!
– Смеялась? – изумленно сказала Эмма. – Смеялась, когда один из ваших детей мог упасть и сломать шею?
– Ну, я не думаю, что это могло произойти, хотя считаю, что он мог сломать себе ноги или застрять в камине. Я на самом деле помню, что мы задавали себе вопрос, как вытащить его оттуда, если он там крепко застрянет. Однако беспокойство за них заняло бы уйму времени, так как они все время падали или с деревьев или со своих пони или падали в озеро, и ничего страшного никогда с ними не происходило, – невозмутимо сказала леди Денвилл.
Миссис Клифф только вздрагивала от такого бесчувственного равнодушия, в то время как Эмброуз, ошибочно предположив, что эти воспоминания были адресованы ему, чтобы подчеркнуть его менее мужественный путь, явно впал в дурное настроение.
Леди Денвилл, позавтракав, встала из-за стола и, извинившись, сказала:
– А теперь я должна покинуть вас, поскольку кормилица Пиннер чувствует себя неважно и было бы слишком невнимательно с моей стороны не навестить ее. Думаю, мне нужно отнести ей что-нибудь, чтобы пробудить у нее аппетит.
– Фруктов! – быстро сказал Кит. Она слегка хихикнула от удовольствия и, не удержавшись, сказала:
– Да, дорогой! Никаких перепелок!
– Перепелки! – воскликнул изумленный Космо. – Амабел, перепелки для твоей старой кормилицы!
– Нет, Ивлин считает, что будет лучше отнести ей фрукты!
– Я думаю, что хорошо было бы ей отнести аррорута или питательного мясного бульона! – сказала Эмма.
Глаза ее неисправимой снохи игриво заблестели.
– О нет, уверяю тебя, что это ей не понравится! Особенно аррорут, который она ненавидит! Дорогая Эмма, как бы невежливо это ни было с моей стороны, я все-таки должна идти! Но убеждена, что вы понимаете меня! – Она с очаровательной улыбкой взглянула на своего раздраженного младшего сына. – Дорогой, я оставляю на тебя гостей! Я думаю, что неплохо было бы взять бутылку портвейна, а? Это намного полезнее, тем мясной бульон! Так что, пожалуйста, позаботься.
– Мама, не волнуйся, – прервал он, придержав для нее дверь. – Я позабочусь об этом!
– Конечно, мне следовало бы знать, что ты сделаешь это, – сказала она, не обращая абсолютно никакого внимания на его сердитый взгляд. – Наверное, ты знаешь, что подойдет лучше всего.
– Иногда мне кажется, – сказал Космо неодобрительно, когда Кит закрыл дверь за ее светлостью, – что твоя мать совершенно рехнулась, Денвилл!
Капризы матери, вероятно, привели мистера Фэнкота в ярость, а это замечание было последней каплей.
– Вам действительно так кажется, сэр? – с угрожающей любезностью сказал он. – Тогда мне доставит большое удовольствие возможность успокоить вас!
Мистер Клифф не обладал большой сообразительностью, но только круглый дурак не увидел бы вызова, скрытого за милой улыбкой, сопровождающей эти слова. Покраснев, он сказал:
– По-моему, нет ничего предосудительного в том, что я осмелился высказать замечание по поводу поведения особы, которая является моей сестрой!
– Вы так думаете, сэр! – еще более любезным тоном сказал Кит.
Мистер Клифф в большом волнении встал и направился к двери, заявив, что он не настолько глуп, чтобы позволить спровоцировать себя своему заносчивому племяннику, который подобно многим другим наглым отпрыскам всегда готов нагрубить. После этого он удалился удовлетворенным.
Кит затем обратился к своей тете, вежливо спросив ее, как она желает развлекаться. Она обидчиво ответила, что весь день будет заниматься накладыванием лимонных корок на лоб своего сына, готовить жженый сахар, а если головная боль не пройдет, – прикладывать горчичники к его ногам. Он серьезно выслушал этот унылый план и с заботливостью, от которой мисс Стейвли едва не потеряла самообладание, а Эмброуз с бессильной злостью посмотрел на него, заметил, что в критических ситуациях часто употребляют компресс на лоб. По-видимому посчитав свои обязанности выполненными, он пригласил мисс Стейвли прогуляться вместе с ним по аллее. Мисс Стейвли осторожно, избегая смотреть ему прямо в глаза и сохраняя серьезность, согласилась; а ему в это время доставила удовольствие мысль, что она в высшей степени подходит быть женой посла: она сдерживала переполняющее ее желание рассмеяться, пока они не скрылись из виду, и лишь затем дала волю веселости;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100