Однако внизу вороха лежал сложенный лист, адресованный Жану Боннару в поместье господина графа де Сен-Вира в Шампани. Это были известия от какого-то друга или родственника, не представлявшие никакого интереса, если не считать адреса. Герцог поднял его двумя пальцами.
– Это я возьму. – Он бросил Боннару луидор. – Если ты мне солгал или обманул меня, то пожалеешь. Но пока я склонен поверить, что ты ничего не знаешь.
– Я говорил только чистую правду, монсеньор. Клянусь!
– Будем надеяться. Впрочем, еще одно, – он достал второй луидор, – ты мне сказать можешь. Где в Бассинкуре я найду кюре? И как его фамилия?
– Мосье Бопре, монсеньор. Но, может, его и в живых-то нет. Он уже совсем стариком был, когда мы уехали из Бассинкура. А проживал он в домике возле церкви. Вы сразу увидите.
Эйвон бросил луидор в его алчную лапу.
– Отлично! – Он направился к двери. – Послушай моего совета, любезный, и попытайся забыть, что у тебя была сестра. Потому что ее у тебя никогда не было, а если ты не забудешь Леони, то как бы тебе не поплатиться за то, как ты с ней обходился. Я тебя не забуду, поверь мне! – Он вышел быстрым шагом и вернулся через кухню к своей карете.
* * *
В тот же день, когда Эйвон сидел у себя в библиотеке и писал сестре, вошел лакей и доложил, что его хотел бы видеть мосье де Фогенак. Герцог поднял голову.
– Мосье де Фогенак? Проводи его сюда. Через две-три минуты в дверях появился невысокий толстяк, с которым герцог был знаком лишь шапочно. Эйвон встал и поклонился.
– Ваш слуга!
– Ваш слуга! – Де Фогенак поклонился в свою очередь. – Умоляю, извините – столь необычный час для визита.
– Отнюдь, – ответил герцог. – Принеси вина, Жюль. Прошу садиться, мосье.
– Благодарю вас, но я не пью вина. Подагра, вы понимаете. Несносный недуг!
– Весьма, – согласился герцог. – Чем могу быть вам полезен?
Де Фогенак протянул руки к огню.
– Да, я приехал по делу, мосье. Ба! Какое мерзкое слово! Мосье извинит, надеюсь, что я нарушил его уединение! Чудесный огонь, герцог!
Эйвон поклонился. Он присел на ручку кресла и смотрел на своего посетителя с легким удивлением. Затем вынул табакерку и предложил ее де Фо-генаку, который взял щедрую понюшку и оглушительно чихнул.
– Упоительно! – вскричал он с восторгом. – Да, но дело… Мосье подумает, что я чудак, но у меня есть жена! – Он осиял Эйвона улыбкой и энергично закивал.
– Поздравляю вас, мосье, – с глубокой серьезностью сказал Эйвон.
– Да, да! Жена. И этим сказано все.
– О, несомненно! – согласился герцог.
– Эге! Вы изволили пошутить! – Де Фогенак разразился добродушным смехом. – Мы это знаем, мы, мужья, мы знаем!
– Поскольку я не муж, прошу извинить мою неосведомленность. Полагаю, вы меня просветите. – Его светлость начинала одолевать скука: он припомнил, что де Фогенак был обедневшим дворянином и обычно вился вокруг Сен-Вира.
– О да! Да! Моя жена. Объяснение! Она видела вашего пажа, мосье!
– Чудесно! – сказал герцог. – Мы сдвинулись.
– Мы?.. Вы сказали: сдвинулись? Мы? Сдвинулись?
– Видимо, я ошибся, – вздохнул Эйвон. – Мы все еще топчемся на месте.
Секунду де Фогенак пребывал в недоумении, но затем его физиономия расплылась в новой улыбке.
– Вы снова пошутили! Да, да, понимаю!
– Сомневаюсь, – прожурчал Эйвон. – Вы сказали, мосье, что ваша супруга видела моего пажа. Де Фогенак прижал ладони к груди.
– Она восхищена! Она завидует! Она чахнет!
– Помилуйте!
– Она не дает мне ни минуты покоя.
– Они так всегда.
– Эге! Да, всегда, всегда. Но вы не поняли, о чем я говорю, мосье, вы не поняли!
– Но не по моей вине, – утомленно произнес Эйвон. – Пока мы остановились на том, что ваша супруга не дает вам покоя.
– В том-то и суть! Она изнывает по вашему столь прекрасному, столь чарующему, столь элегантному…
Эйвон поднял ладонь.
– Мосье, я всегда неукоснительно избегаю замужних дам.
Де Фогенак выпучил на него глаза.
– Но… но… о чем вы говорите, мосье? Еще
шутка? Моя жена чахнет из-за вашего пажа.
– Какое разочарование!
– Вашего пажа, вашего грациозного пажа! Она день и ночь требовала, чтобы я посетил вас. И вот я здесь, как видите!
– Я вижу вас уже двадцать минут, мосье, – заметил Эйвон ядовито.
– Она умоляла меня поехать к вам, спросить, не согласитесь ли вы расстаться с вашим пажом. Она спит и видит, как он будет носить ее шлейф, подавать ей перчатки и веер. Она не сомкнет глаз, пока не узнает, что он принадлежит ей!
– По-видимому, мадам суждено много бессонных ночей, – сказал Эйвон.
– Ах нет, мосье! Подумайте! Говорят, своего пажа вы купили. Но то, что куплено, может быть продано, не так ли?
– Логично.
– Да, да! Логично! Мосье, я раб моей жены. – Он поцеловал кончики пальцев. – Я – пыль под ее ножками. – Он сплел пальцы. – Я должен исполнять любую ее прихоть или умереть!
– Моя шпага к вашим услугам, – любезно предложил герцог. – Она в углу у вас за спиной.
– Ах нет! Слова мосье не могут означать отказа! Это немыслимо! Мосье, назовите любую цену, и я заплачу!
Эйвон встал, взял серебряный колокольчик и позвонил.
– Мосье, – произнес он медовым голосом, – передайте мой нижайший поклон графу де Сен-Виру и скажите ему, что Леон, мой паж, не продается. Жюль, дверь!
Де Фогенак уныло встал.
– Мосье?
Эйвон поклонился.
– Мосье! Вы ошибаетесь! Вы не понимаете!
– Поверьте, я прекрасно все понимаю.
– И столь бессердечно перечите желанию дамы!
– Увы, мосье! Я глубоко огорчен, что вы не можете остаться подольше. Мосье, ваш слуга! – И с поклоном он выпроводил Фогенака за дверь.
Не успела она закрыться за толстячком, как снова открылась, и в библиотеку вошел Давенант.
– Кто, во имя семи чудес света, это был?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103