– Потому для меня и явилось таким разочарованием, что вы не женаты. Но я уже придумала, как нам преодолеть это препятствие. Вы бы не возражали, если бы мы притворились, будто папа завещал вам опеку над нами? Не над всеми, конечно, так как Харри только что достиг совершеннолетия, а мне уже двадцать четыре, но над тремя младшими?
– Возражал бы – и притом решительно!
– Но почему? – настаивала мисс Мерривилл. – Ведь вам понадобится только ввести в общество Кэрис и, может быть, меня. Естественно, я не ожидаю, что вы будете проявлять интерес к чему-либо еще, касающемуся нас. Откровенно говоря, это и не доставило бы мне большого удовольствия.
– Можете этого не опасаться. Но вы, кажется, не понимаете, мэм, что мое покровительство не явится для вас пропуском в высшее общество.
– Каким образом? Я думала, маркиз всегда вхож в высший свет.
– Это, мисс Мерривилл, зависит от маркиза.
– О! – Девушка старалась понять услышанное. – Папа говорил, что вы вели себя как… как петух в курятнике. Это означает, что вы… неподобающая персона?
– В высшей степени! – заверил он ее.
Она рассмеялась:
– Какая чушь! Я этому не верю! Даже бедный папа был не настолько плох!
– Даже бедный папа? – Маркиз поднес к глазу монокль, внимательно изучая собеседницу с видом человека, столкнувшегося с редким образцом.
– Да, – кивнула мисс Мерривилл, оставаясь нечувствительной к его внимательному взгляду. – Хотя до встречи с мамой он был жутко необузданным – и то, что он бежал с ней, было не слишком достойным поступком, должна это признать. Мне всегда казалось странным, что мама на это согласилась, так как она была очень порядочной и респектабельной женщиной. Думаю, люди, которые страстно влюблены, часто совершают странные поступки, а мама, очевидно, была легко внушаемой. Не то чтобы я очень хорошо ее знала – мама умерла вскоре после рождения Феликса, но Кэрис на нее похожа, а ей можно внушить что угодно! И конечно, они оба были тогда очень молоды. Только подумайте – папа достиг совершеннолетия всего за неделю до моего появления на свет! Представить себе не могу, как ему удавалось содержать семью, потому что его отец не давал ему ни гроша, а папа вряд ли занимался чем-нибудь прибыльным. Но, женившись на маме, он бросил все свои беспутства, и, учитывая, что они так тревожили его родителей, с их стороны было очень несправедливо не принять маму в семью.
Маркиз хранил тактичное молчание. Его воспоминания о покойном мистере Мерривилле, с кем он встречался несколько лет назад, едва ли соответствовали образу раскаявшегося грешника.
– По-моему, – продолжала мисс Мерривилл, – они получили по заслугам, когда мой дедушка и мой дядя Джеймс, который был его наследником, умерли от тифа в один и тот же день. Таким образом, наследство досталось папе – и как раз вовремя, так как в Грейнарде скоро должен был родиться Харри – ну а потом родились Кэрис, Джессами и Феликс. – При виде выражения лица маркиза она улыбнулась. – Я знаю, о чем вы думаете, и вы абсолютно правы. У всех нас, кроме Харри, такие нелепые имена! Уверяю вас, они служат нам тяжким испытанием. Когда я родилась, маме пришло в голову назвать меня Фредерикой – в честь папы. Следующим был Харри, потому что маму звали Харриет. Папа назвал мою сестру Кэрис, так как она была самым милым ребенком, какого он когда-либо видел. Джессами назвали в честь дедушки, а Феликс – фантазия мамы, потому что мы были такой счастливой семьей. Я имею в виду, до маминой смерти. – Она сделала паузу, но почти сразу же заговорила снова, слегка тряхнув головой, словно отгоняла печальные воспоминания: – Приходится нам соответствовать нашим абсурдным именам! Джессами и я поклялись никогда не называть друг друга Джесси и Фредди и другим не позволять это делать.
– И они не делают?
– Ну… почти. Должна признаться, что Феликс иногда называет Джессами Джесси, но только когда тот слишком важничает. А когда мы с Харри наедине, он тоже зовет меня Фредди, но не для того, чтобы поддразнить. Но Джессами он никогда не называет Джесси, как бы тот его ни провоцировал, потому что Харри – глава семьи и на четыре года старше Джессами и считает подлым затевать с Джессами драку, зная, что может нокаутировать его одним ударом. К тому же Харри говорит, что для драки у Джессами кишка тонка… О боже, я болтаю неизвестно о чем, а до дела так и не дошла! На чем я остановилась?
– По-моему, на кончине вашей матушки.
– Да-да! Это было ужасно! Папа был так потрясен, что врачи опасались за его рассудок. Тогда я была слишком мала, чтобы все понимать, но я помню, что он долго болел, а когда поправился, то стал не таким, как прежде. Папа почти перестал бывать дома – ему было тяжело там без мамы. Конечно, тогда нам бы это не понравилось, но я часто думаю, что было бы лучше, если бы он снова женился. Я знаю, что мне не подобает так говорить, но вы ведь знаете, какой он был ненадежный…
– В общем, знаю, – согласился Элверстоук. – Но неужели он предоставил вам самим заботиться о себе? Мне трудно в это поверить.
– Конечно нет! После смерти мамы к нам приехала тетя Серафина – мамина незамужняя сестра – и осталась с нами жить.
– И она все еще с вами?
– Разумеется. Разве мы смогли бы приехать в Лондон без ее поддержки?
– Вы должны меня простить. Не видя вашей тети – а до этого момента и не слыша о ней, – я пришел к выводу, что вы решились обойтись без старшей компаньонки.
– Я еще до такого не дошла! Почему вы думаете… А, ваше чувство приличия оскорблено тем, что я принимаю вас без старшей по возрасту леди! Тетушка Скрэбстер предупреждала меня о таком, но я ведь не девочка, которая сбежала из классной комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19