— произнесла она сквозь слезы. — По-твоему, любовь вульгарна?Он хотел уйти от нее. Испытывал чувство неловкости. Катрин безуспешно старалась справиться с эмоциями, разрывавшими ей сердце. Она совершила серьезную ошибку, проявила безрассудство. Потеряла контроль над своими поступками. Катрин опустилась на колени и обхватила ноги Генриха.— Пожалуйста, не уходи. Останься со мной. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Я люблю тебя… сильнее, чем кто бы то ни было. Ты настроен против нашего брака, потому что его одобрил твой отец.— Пожалуйста, отпусти меня, — сказал он. — Я тебя не понимаю. Я считал тебя разумным человеком.— Как можно сохранять рассудок и быть влюбленной? У любви нет разума, Генрих. Это увлечение женщиной, которая могла бы быть твоей бабушкой, не продлится долго.Он оттолкнул ее; она позволила себе упасть на пол и заплакать. Генрих вышел из комнаты. Когда дверь закрылась, Катрин поняла, как глупо она вела себя. Так действовать было нельзя.Она медленно встала и добрела до кровати. Упала на нее и беззвучно заплакала. Рыдания сотрясали ее тело.Потом они прекратились. Нельзя плакать, если хочешь победить. Надо строить планы.
После этого Генрих несколько дней не подходил к ней; Катрин чувствовала, что если она покинет свои комнаты и будет общаться с придворными, то невольно выдаст свою ревность. Она молилась, стоя на коленях и расхаживая по комнате, о смерти Дианы. «Святая Дева, пусть хотя бы какая-нибудь болезнь обезобразит ее… Направь руку Себастиано ди Монтекукули. Внуши ему нужные мысли. Это необходимо Италии, и поэтому не будет грехом».Мадаленна принесла ей новости.— Мадам герцогиня, король послал за дофином. Он отправится к своему отцу в Валенсию. Люди говорят, что Франции грозит опасность.Но в тот день, когда дофин должен был выехать в Валенсию, к Катрин пришел Генрих. Она лежала на кровати с тяжелыми веками. Она пожалела о том, что не успела встать, тщательно причесаться, надушиться и сменить туалет.Он остановился возле кровати; Генрих почти улыбался, и казалось, что он совсем забыл их последнюю встречу.— Добрый день, Катрин.Она протянула ему руку, и он поцеловал ее — правда, весьма небрежно.— У тебя счастливый вид, Генрих. Есть хорошие новости?Ее голос звучал сдержанно; она владела своими чувствами.— У армии дела обстоят плохо, — сказал он. — Но для меня все складывается удачно. Думаю, я скоро присоединюсь к отцу в Валенсии.— Ты… Генрих… поедешь с дофином?— Франциск лежит в постели. Он заболел и не может отправиться к отцу.— Бедный Франциск! Что с ним?— Я надеюсь, что отец прикажет мне заменить его.— Король, несомненно, подождет день-другой. Что беспокоит твоего брата?— Он играл в теннис в жаркий день. Его стала мучить жажда. Ты знаешь, что он пьет только воду. Итальянец взял кубок и отправился к колодцу. Когда он вернулся с водой, Франциск выпил ее и попросил еще.Катрин лежала неподвижно, глядя на потолок с барельефными изображениями Святой Девы и ангелов.— Итальянец? — медленно произнесла она.— Монтекукули. Виночерпий Франциска. Какое это имеет значение? От жары и холодной воды Франциск почувствовал себя плохо и удалился в свои покои. Отец не обрадуется, услышав новость. Он отругает Франциска за то, что он пил холодную воду.Катрин молчала. Впервые, находясь рядом с Генрихом, она почти не замечала его. Она видела лишь фанатичные глаза Монтекукули.
Весь двор оплакивал смерть дофина. Никто не смел отправиться в Валенсию и сообщить новость Франциску. Король знал лишь о том, что его сын заболел.Все испытали сильное потрясение. Еще несколько дней тому назад молодой человек был здоров и бодр. Он никогда не отличался большой силой, но все же неплохо играл в теннис. Его скоропостижная смерть была загадочной.Придворные врачи сошлись в том, что гибель Франциска вызвана водой, которую он выпил. Молодежь удивляло то предпочтение, которое он оказывал воде. Он поглощал ее в больших количествах и редко пил хорошее французское вино. Очевидно, он перегрелся на корте и поэтому приказал своему виночерпию-итальянцу принести воды.Виночерпий — итальянец!Придворные стали перешептываться: «Это дело рук итальянца».О происшедшем следовало доложить королю. Сделать это выпало на долю его близкого друга, кардинала Лоррена. Человек, славившийся своим красноречием, стоя перед королем, потерял дар речи — он не мог поведать Франциску об ужасной трагедии. Он пробормотал, что у него есть печальные вести.Франциск, поспешно перекрестившись, тотчас подумал о своем старшем сыне; он знал, что дофин болен.— Мальчику стало хуже? — спросил Франциск. — Скажите мне. Не утаивайте ничего.Он увидел слезы в глазах кардинала и приказал ему говорить.— Да, мальчику стало хуже, сир. Мы должны полагаться на Бога…Его голос дрогнул, и король закричал:— Я понимаю. Вы не осмеливаетесь сказать мне, что он мертв.Король в ужасе обвел взглядом присутствующих. Он знал, что его догадка верна.В комнате воцарилась тишина. Король подошел к окну, снял шляпу и, воздев руки, произнес:— Господь, я знаю, что должен покорно принять твою волю. Но кто, кроме тебя, даст мне силу и выдержку? Ты уже наказал меня сокращением моих владений и разгромом моих армий. Теперь к этому добавилась потеря сына. Тебе остается только окончательно погубить меня. Если ты намерен это сделать, предупреди меня. Тогда я буду знать о твоем желании и не стану противиться ему.Потом он долго и горько плакал. Окружающие тоже заплакали, сочувствуя ему. Они не смели приблизиться к Франциску.По Лиону поползли слухи. Катрин заметила, что люди как-то странно поглядывают на нее в коридорах и на лестницах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106