Нам знакомы все обстоятельств
а дела, потому что мы сами создавали их.
Но тут может встать вопрос: если Биггер Томас чувствовал, что с ним поступ
ают несправедливо, почему он не обратился с жалобой в суд? Почему предпоч
ел восстановить справедливость своей властью? Ваша честь, ни до совершен
ия убийства, ни после у этого мальчика не являлось мысли, что в нанесенной
ему обиде повинно одно какое-нибудь лицо. А кроме того, сказать по правде,
жизнь, которую он вел, выработала в нем такое отношение к миру, что едва ли
он мог возлагать какие-либо надежды на этот суд.
Преступление Биггера Томаса не было актом мести обидчику со стороны оби
женного. Будь это так, все дело было бы очень просто для нас. Но здесь челов
ек ошибочно понял роль целой расы в естественной системе мироздания и по
ступил соответственно своей ошибке. Он убил Мэри Долтон случайно, без мы
сли, без расчета, без осознанного повода. Но, убив, он принял это преступле
ние. И вот в этом и заключается самое главное. Это был первый полноценный а
кт в его жизни; это было самое сильное, волнующее и острое из всего, что ему
до сих пор приходилось переживать. И он принял его полностью, потому что о
но дало ему ощущение свободы, возможность выбора, решения, повод действо
вать и знать, что его действия имеют смысл и цель.
Мы должны говорить здесь о побуждениях, идущих из самых глубин человечес
кого существа. Мы должны говорить здесь не о том, как человек поступает с ч
еловеком, но о том, как человек поступает, когда он чувствует, что должен з
ащищаться против мира, в котором живет, Ц либо защищаться, либо приспосо
биться к нему. Основное, что здесь надо понять, Ц это не кто обидел этого м
альчика, но как он видел мир и откуда возникло у него это видение мира, зас
тавившее его без размышлений уничтожить чужую жизнь и сделать это так ст
ремительно и инстинктивно, что элемент случайности, сыгравший здесь рол
ь, не помешал ему заявить потом: «Да, я сделал это, я должен был это сделать».

В наше время обвиняемые часто прибегают к отговорке: «Я был как в тумане».
Но этот мальчик не прибегает к ней. Напротив. Он говорит: «Я знал, что делаю,
но не мог не сделать». И он говорит, что не жалеет о том, что сделал.
Разве на войне испытывают сожаление, убив? Разве в рукопашной схватке ду
маешь о личности солдата, первым бросившегося на тебя?
Нет! Там убиваешь, чтобы самому не быть убитым! И, закончив войну с победой,
возвращаешься в свободную страну, точно так как этот мальчик, обагрив св
ои руки кровью Мэри Долтон, почувствовал себя свободным первый раз в жиз
ни.
Помножьте Биггера Томаса на двенадцать миллионов, сделайте поправку на
разницу темпераментов и условий быта, вычтите тех негров, которые находя
тся целиком под влиянием церкви, и вы получите психологию негритянского
народа. Но как только вы взглянете на этот народ как на единое целое, как т
олько отвлечетесь от единиц и увидите массу, тотчас же явится перед вами
новое качество. Американские негры не просто двенадцать миллионов чело
век; это, в сущности, особая нация внутри нашей нации Ц угнетенная, обезд
оленная и закованная в цепи, лишенная всех политических, гражданских, эк
ономических и имущественных прав.
Так неужели вы думаете, что, убив одного негра Ц даже если убивать поодно
му каждый день! Ц можно внушить остальным страх, который помешает имсов
ершать убийства? Нет! Этот глупый расчет никогда не оправдывался и не опр
авдается. Чем больше вы будете убивать, чем больше станете притеснять и и
золировать, тем сильней будет расти стремление к новым формам жизни, пус
ть пока слепо и бессознательно. Но ведь они живут рядом с памп, в тех же гор
одах, округах, селениях, Ц так где же им искать образец для этой новой жиз
ни, что может послужить материалом для иных форм существования?
На это может быть только один ответ: мы сами и то, что относится к нам.
Ваша честь, в Америке сейчас живет вчетверо больше негров, чем было колон
истов в Тринадцати штатах, когда они выступили в поход за свою свободу. Эт
и двенадцать миллионов негров, связанные с нашими традициями так же тесн
о, как мы в свое время были связаны с европейскими, ведут на узком простран
стве борьбу за право чувствовать себя дома Ц ту самую борьбу, которую та
к страстно вели когда-то и мы. И по сравнению с нами им приходится боротьс
я в гораздо более тяжелых условиях. Нам, лучше чем кому бы то ни было, следо
вало бы понимать чувства и желания этих людей. Этот поток жизни, сдавленн
ый и замутненный, стремится к той самой цели, которую все мы так любовно ищ
ем и так затрудняемся выразить в словах. Когда мы сказали, что «человеку п
рисущи некоторые неотчуждаемые права, как-то: право на жизнь, на свободу и
счастье», мы не дали определения, что мы понимаем под «счастьем». Должно б
ыть, этого нельзя выразить словами, и мы не делали напрасных попыток. Вот п
очему мы говорим: «Пусть каждый служит богу по-своему».
Но некоторые общие черты того счастья, которого добивается каждый из нас
, все же известны. Мы знаем, что человек бывает счастлив тогда, когда он пог
лощен служением высокому долгу или цели, такому долгу или цели, которые о
правдывают и освящают скромный человеческий труд. Мы знаем, что формы зд
есь могут быть разные. Религия рассказывает нам о сотворении человека, е
го падении и искуплении и побуждает нас строить свою жизнь по образцам, д
анным в космических символах, пред величием и полнотой которых смиряетс
я душа. В искусстве, науке, политике, общественной деятельности это прини
мает другие формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143