И в благодарность он не только вышвырнул ее на улицу, но и отказался дать ей рекомендательное письмо.
Абигайль почувствовала неприятный укол совести – ей было стыдно за отчима. Она не знала, заметил ли муж ее реакцию, но он вдруг резко поднялся, повернувшись к ней спиной. Абби видела, как напряглись его плечи, с каким трудом ему удается держать свои эмоции под контролем. Она поняла, что сейчас творится в душе ее мужа, который очень редко демонстрировал свои истинные чувства.
Ей вдруг захотелось – совершенно неосознанно – подойти к нему, обнять за плечи и погладить его по волосам, по щеке, как она часто делала в прошлом. Абби понимала, что изменившемуся Мартину это может не понравиться.
– Что с ней было потом? – спросила она.
Голос мужа снова зазвучал спокойно. Сдержанный, невозмутимый, деловой тон.
– Что обычно происходит с одинокими женщинами, когда они достигают среднего возраста и вынуждены начинать все сначала? Я давал ей кое-какие деньги, заработанные по случаю физической работой, которую ты так презирала. Но в конце концов она была вынуждена согласиться на государственную помощь по безработице. Будучи гордым человеком, мать с трудом мирилась с этим подаянием, – сказал Мартин, разговаривая как бы сам с собой. – Через какое-то время она нашла себе работу, тоже в большом поместье. Такие работящие женщины, как моя мать, всегда находят себе занятие. – Глаза Мартина отливали стальным блеском. – Но это было уже не то. Она никого не знала там и была уже не в том возрасте, чтобы заводить новых друзей. К тому же я уехал в Австралию. У нее в итоге пропал интерес к жизни. Если прибавить к этому плохое питание, экономию на отоплении и так далее, то ничего удивительного в том, что через два года наступил конец. Она умерла от сердечного приступа.
– О, Мартин, мне очень жаль, – тихо сказала Абби.
Он обернулся к ней, его голубые глаза были полны муки.
– Правда? – хрипло спросил Мартин.
Она почувствовала горечь и обвинение, прозвучавшие в его вопросе.
– Боже мой, Мартин, неужели ты винишь меня в смерти твоей матери? – спросила шокированная женщина. – Ты поэтому заварил сегодня всю эту кашу?
– Я сам не знаю, в чем я тебя обвиняю! – сердито проговорил он. – Может, в том, что, несмотря на прошедшие годы, я все еще хочу тебя!
Абигайль стояла ошеломленная. Он грубо схватил ее, рывком поднял с дивана и заключил в объятия в диком, неконтролируемом порыве. Он целовал ее с какой-то первобытной, животной страстью – точно так же, как это было в самый первый раз.
Его горячие губы впились в рот Абби, мгновенно воспламенив ее кровь. Мартин целовал ее с ожесточенной, требовательной настойчивостью, не встречая со стороны жены никакого сопротивления. В этот момент она понимала, что муж наказывает ее таким образом, и почти с радостью приветствовала эту кару. Она целовала Мартина в ответ, так же выплескивая в своих поцелуях накопившуюся горечь. В минуту этого бешеного взрыва страстей они не задумывались над тем, что пытаются сделать друг другу больно своими грубыми, жестокими поцелуями. Они не понимали, что с каждым новым, наполненным бурной страстью поцелуем, они лишь еще больше втягиваются в горячую сексуальную борьбу, у которой может быть только один конец.
Мартин на секунду оторвался от ее губ и хрипло прошептал:
– Да, я хочу тебя! Ты, как похотливая сука, продолжаешь возбуждать во мне эту животную страсть, несмотря на то что я презираю себя за эту слабость.
Руки Мартина опустились по спине Абби к ее ягодицам, плотно обтянутым черным бархатом платья. Он ладонями больно и грубо прижал ее бедра к себе, невесело рассмеявшись своему жесту.
– О да, Абби, я хочу сорвать с тебя это красивое, маленькое платьице, – приглушенным голосом произнес Мартин. Неприкрытое желание, прозвучавшее в его затуманенных страстью словах, снова вызывало жар в крови Абигайль. – Я хочу посмотреть на тебя в твоих черных тонких чулках и трусиках. Ты должна показать их мне и только мне. Ты хоть понимаешь это, Абби? Это должно быть предназначено только для моих глаз. И затем я начну медленно раздевать тебя – так, как ты это любишь.
Я хочу снова видеть твою нежную белую кожу. Хочу спрятать свое лицо в твоих грудях и ласкать твои соски до тех пор, пока ты не начнешь плакать от удовольствия. Я хочу лежать на твоем обнаженном теле, хочу войти внутрь тебя и зажечь твое нутро. Ты ведь тоже хочешь этого. Хочешь, моя маленькая соблазнительница Абби?
К своему удивлению, она услышала свой предательский, едва различимый голос, произнесший утвердительный звук. Сейчас во всем мире ничего не существовало, кроме них двоих. Как естественно было снова находиться в объятиях сильных рук Мартина, чувствовать, как их обоих, как и прежде, охватывает непреодолимое желание. Только Мартин мог превратить ее тело в пылающий, неукротимый, чувственный огонь. Только он! Хьюго ни разу не…
Всплывшее в памяти имя жениха подействовало на Абби как ушат холодной воды. Она открыла глаза, приготовившись увидеть в глазах мужа бушующую страсть. Но он моментально почувствовал перемену в ее настроении. Его голубые глаза снова смотрели на нее с бесстрастным любопытством. Только его воспаленные от поцелуев губы свидетельствовали о том, что он чувствовал минуту назад.
Она стыдливо ощущала горячее движение крови в своих распухших, пульсирующих грудях. Она поймала взгляд Мартина, брошенный на ее разгоряченную плоть, и увидела удовлетворение в его голубых глазах. Абби понимала, что любое возражение или возмущение по поводу непрошеных поцелуев может вызвать у него лишь презрение и насмешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47