- Домчимся быстро, - повторил Войский и сел на переднее сидение. Пружины заскрежетали. - Извините, но ничего похожего на радио у меня нет. - Ничего. Войский повернул ключ зажигания. Раздался визг стартера, и снова настала тишина. Водитель попробовал снова - тот же эффект. - Опять эти проклятые кольца, - пробормотал он и оглянулся на Алексея. Тот, не отрываясь, смотрел на него. - Ничего, счас я его ручкой. Да вы не бойтесь, в пути он не заглохнет. Садитесь-ка за руль и дергайте ключ. Ржавую ручку Войский извлек из багажника, порывшись там минут пять. Света становилось все меньше, наступала морозная и тихая зимняя ночь. - Жми! - крикнул он и провернул ручку. После трех-четырех оборотов она неожиданно резко крутнулась сама. Войский выпустил ее, и ручка грохнулась в снег. Машина сотрясалась всем корпусом, а из выхлопной трубы потекли маслянистые кольца дыма. Кабину заполнил едкий запах. - Солярка, - понюхав, определил Алексей. - На газ, на газ жми, - крикнул водитель. Приезжий надавил на газ крупная дрожь машины прекратилась. - Можно ехать, - довольно сообщил хозяин, снова садясь за руль. Приезжий перебрался на необъятное заднее сидение. Чемодан он положил рядом с собой, пакет с топором в ноги под сидение. - Трогаемся! - Войский переключил передачу, шестеренки сошлись с мерзким скрежетом, и машина тронулась в путь. Внутри по-прежнему было холодно, а стеклоочистители едва справлялись с беспрестанно появляющейся наледью. Водитель дернул за рычажок на сырой потрескавшейся деревянной панели, и что-то отозвалось протяжным гудением. - Печка, - пояснил он, - газовая. Сквозь щели в ржавом металле Алексей мог рассмотреть огненные вспышки. Но стало теплее. Они быстро, не разговаривая, миновали крайние запущенные домишки Гниловатки, мучительно медленно начали взбираться на холм. Минут через десять позади деревушка предстала как на ладони во всем гнилом великолепии. Десять от силы домишек, еще пять совершенно разрушенных, пустые загородки без скота, и в центре всего виднелась собачонка, что облаяла Алексея. Только из одной трубы струился легкий дымок. Света в домах не было, впрочем, совершенно ясно, что в деревне нет и электричества. В приходящих сумерках разруха выделялась особенно ясно. - "Если и есть самое глухое место в мире, - сказал себе Алексей, - то это здесь". -А вообще-то было, - неожиданно нарушил тишину Войский. - Что? - Случай был у нас один. - Что за случай? - Близок к твоему рассказу. Ты, наверное, видел пепелище на краю деревни? - Да, на коньке крыши еще такие совы вырезаны. - Да, совы... Там жил раньше Егор Хорвин ,наш, деревенский. Здесь родился, здесь вырос. Но стали мы за ним неладное замечать. Один раз в полнолуние ушел он на волков охотиться и не вернулся. Появился лишь через три дня, ободранный весь...голодный и странный, рассказал, что потерял дорогу и несколько дней пытался выйти к людям. Но Гниловский лес не настолько большой, да и Хорвин туда не раз ходил, как он мог заплутать? - Ну, не знаю. - А потом начались еще большие странности. Лошади его стали бояться. В то время в Гниловатке еще были лошади. Собаки облаивали и на три метра не подпускали. А взгляд у него стал какой! Огненный ! Все друзья от него отвернулись, стал он закрываться в своей хибаре, а в конце апреля снова исчез. Теперь не посылали его искать. В ту же ночь кто-то загрыз одну из наших последних коров. Рядом нашли волчьи следы. Впрочем, в тот год волков было много, как и в этом. А еще через три дня он вернулся, теперь уже ничего не говоря. Стали у его соседей всякие пакости случаться. То кто-то топором по руке попадет, то масло горящее с печи на себя опрокинет. А один раз даже пожар занялся, лампа на пол упала. Бабки стали поговаривать, что оборотень Хорвин и что из-за него все это происходит. Им верили не шибко сильно, но стали присматриваться. А когда в следующее полнолуние он исчез снова - народ взъярился. Этой ночью загрызли одну из лошадей, и, когда три дня спустя он появился, глубокой ночью толпа селян с факелами ворвалась к нему, связала его, затем подпалили дом. - И что же он? - А что. Он сгорел заживо, погиб, когда крыша рухнула, против оборотня это верное средство. Пепелище так и стоит. - И что же, никто об этом не узнал? - Почему? Узнали, милиции понаехало, пятнадцать человек посадили. С тех пор в деревне от силы человек десять осталось. - А вы? - Что я? Принимал ли участие? Нет! Хорвин был моим другом, и он был очень больным человеком. Пытался уговорить его лечь в больницу, потом старался остановить сожжение - бесполезно! Меня самого вместе с ним чуть не сожгли. М-да... Машина скатилась с холма и теперь мчaлacь по просторной белой равнине. Ночь сгущалась. Зарево заката совсем утихло, и лишь неясный свет отмечал запад. Появившиеся звезды были маленькие, холодные и колючие, такие же, как снежинки, редко сыплющиеся с небес. Мороз крепчал, но в машине постепенно становилось теплее. Газовые радиаторы раскалились. "Эмка" прыгала на неровностях сельской дороги, ободранная обивка болталась из стороны в сторону, пружины в сидениях беспрестанно скрежетали. Скоро дорогу уже невозможно было разглядеть. Водитель включил тумблер, вспыхнула фара, но только одна. Войский выругался и переключил снова, теперь зажглась вторая. Лучше видно не стало, и Алексей надеялся, что водитель знает, что делает. Войский напряженно вывернул руль. Еще чуть-чуть - и машина уткнулась бы в рытвину, мотор тарахтел, напрягаясь, но больше сорока километров в час выжать не мог. -До Гнилова километров шестьдесят, - сказал Войский. - Путь идет сначала через поле, сейчас по нему едем. Затем Скушная роща, небольшой островок деревьев, там дорога очень плохая, за ней три или четыре хутора, где почти никто не живет, сразу за ними Гниловское кладбище, не слишком приятно, но терпимо, потом, наконец, Гниловский лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9