Иногда мне кажется, что меня все-таки убили, и момент нынешний - это греза, сон, издевательство. Последний аккорд агонии. Все время вспоминаю этот нож - длинный, блестящий, настоящий кинжал. Что бы я почувствовал, воткнись он мне в живот. Я читал, раны в живот очень болезненны и практически неизлечимы. Просто очень долго умираешь, вот и все. Неужели это могло быть со мной? Со мной?! Ненавижу его, этого неведомого убийцу!! Он не убил меня, но сделал хуже он убил во мне чувство спокойствия. И последнее доверие к людям. Я убил бы его... Вот так, просто написать, если бы у меня был свой нож, я не колеблясь вонзил бы ему в глотку. И моя бы рука не дрогнула. Убил бы за то, что он сделал... Жизнь дерьмо... Нет, не так, подлиннее: Жизнь - поток фекалий в который нельзя войти дважды, и каждый раз входя в эти дерьмистые воды, мы получаем новую порцию. Вот так, и подчеркнуть!
P.S.(хотя какой к черту постскриптум в дневнике-то): У нас по-прежнему нет воды, никакой. Особенно мерзко сливать в унитазе, потому что вода в него поступала из общей сети то же. Теперь там дурно пахнет, очень согласуясь с моей последней мыслью. Чем все это закончится, скажите мне на милость?
18.
Бомж Васек одиноко сидел на низком пологом левом берегу речки Мелочевки и с неимоверной тоской наблюдал за величаво проплывающим мимо мусором. Коричневые, мутные воды реки давно уже стали пристанищем для самых разнообразных предметов. Лысые шины здесь мирно соседствовали с собачьими трупами, разлапистые коряги с испорченными предметами быта. Каждую весну, кучка солдат из ближайшей части вычищала оба речных берега, но мусор снова накапливался и остановить этот процесс было совершенно невозможно. Вся эта дрянь, уже порядком обросшая вездесущей тиной в конце концов достигала плотины и накапливалась там. Отдельным мелким предметам удавалось проскочить острые клинья водоломов, но тогда они все равно застревали, уже на скользких слизистых камнях позади плотины. Туда регулярно (до последнего времени) наведывались бомжи, стремясь присмотреть себе что ни будь полезное. Был еще омут. Там, сразу за волноломами падающая вода вырыла своеобразную яму, почти полтора метра глубиной. Иным представителями славной мусорной породы удавалось не проскочить над ними и осесть на камнях, а уйти на дно, если хватало веса. В этом омуте, надежно скрытом от посторонних глаз желтоватой дурнопахнущей пеной можно найти много всего занимательного и интересного, если вас, кончено интересуют такого рода находки. Здесь. В мутноватой спокойной водице обретаются антикварные бутылки, выкинутые в реку еще в незапамятные времена, печатная машинка, насквозь ржавая и заселенная крошечными речными рачками, которые под действием химикатов сейчас мутируют со страшной силой. Есть тут давно вышедший из моды пиджак, дырявый и похожий на некое потустороннее чудище, вешалки для одежды датирующиеся аж 1915 годом (в то время со старого еще моста навернулся грузовик перевозящий галантерею), набор пуговиц, фотоаппарат "Зенит" со слепым глазком окуляра, и ржавый до невозможности пистолет системы ТТ с тремя патронами. Есть тут и свои постояльцы - живые и не очень. Помимо рачков здесь живут маленькие юркие рыбки (медленно теряющие чешую и способность к воспроизводству), лягушки, пятнистый полупрозрачный тритон и пакетик с двухдневными котятами, утопленный нерадивой хозяйкой из Нижнего города. От кошек остались лишь чисто обглоданные костяки в помутневшем от времени пластике. И человек здесь тоже есть - любящий муж и отец двоих детей, бывший рабочий со все той же фабрики в далеком семьдесят девятом решивший продемонстрировать свои навыки в плавании. Плыл с приятелем, оба были подшофе, оба пошли на дно. Приятеля нашли, а вот его самого нет. Его скелет в том же состоянии что и кошки (и в красно-черных плавках) вечно смотрит вверх, туда где солнечные лучи иногда пробиваются сквозь толщу воды. Годы идут, и речная вода все мутнеет, и все меньше у вечного постояльца пенного омута возможности увидеть этот навсегда утерянным им свет. Бомж Васек всех этих подробностей, конечно не знал. Но глядя на медленно текущую воду он потихоньку впадал в некое медитативное состояние, и буквально ощущал, как такая же мусорная река протекает где-то внутри него. Где-то в сознании. Оторвавшийся от преследователей кролик, мелкая дичь - вот кем он себя ощущал. Мышцы ног мучительно ныли, дышалось почему-то до сих пор с трудом, хотя бег его окончился больше часа назад (сдает дыхалка, не в его возрасте так бегать), в спине ломило, словно какая то садистки настроенная личность ковырялась там, увлеченно применяя приспособления для вскрытия сейфов. Хотя прошло уже несколько дней со знаменательного бегства от Жориковой лежки, у Васька до сих стоял в ушах омерзительный хруст - словно рвут на части грубую мешковину, который он услышал выбегая наружу, во тьму. Кому-то оторвали голову. Может быть самому Жорику? Василий тихонько завыл, раскачиваясь на берегу туда сюда. Тень его, удлиненная и исковерканная качалась рядом. Солнце клонилось к закату, хотя чтобы полностью зайти за виднокрай ему понадобится еще часа четыре. С того места, где сидел Васек можно было рассмотреть как целеустремленно снуют головастики у самой кромки берега. Сидящий чуть было не позавидовал маленьким безмозглым существам, с их простой и идущей как по рельсам жизнью. Впрочем он и сам последние семь лет прожил как головастик. После того, как в начале девяностых его обставили с квартирой (как он не помнил, был в дымину пьян и подписывал все бумаги, что ему совали под нос).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200