Ц И все это время у вас не было потребности с кем-то поговорить?
Ц Нет.
Я записал в блокноте: «Пациент питает неприязнь ко всем».
Ц А чем вы все это время занимались?
Он замотал головой:
Ц Джин, вы не понимаете. Во время путешествия я хоть и состарился на семь
ЗЕМНЫХ месяцев, мне они показались мгновением. Время деформировалось и т
екло со сверхсветовой скоростью. Другими словами…
Тут я почувствовал себя непростительно раздраженным и перебил его:
Ц Кстати, о времени: наше на сегодня истекло. Продолжим разговор на следу
ющей неделе?
Ц Как скажете.
Ц Хорошо. Сейчас вызову мистера Ковальского и мистера Дженсена, и они пр
оводят вас назад в палату.
Ц Я знаю дорогу.
Ц Если вы не против, я все-таки вызову их. В больнице так уж заведено. Я уве
рен, что вы понимаете.
Ц Отлично понимаю.
Ц Вот и хорошо.
Через минуту явились санитары, и пациент, почтительно кивнув мне при вых
оде, пошел вместе с ними. К своему удивлению, я обнаружил, что весь покрыт к
аплями пота. Помню, как, выключив магнитофон, я направился к термостату пр
оверить температуру в комнате.
Пока магнитофонная пленка прокручивалась назад, я начисто переписал на
черканные во время интервью наблюдения в историю болезни прота, упомяну
в в них о своей неприязни к его, по моему мнению, высокомерной манере повед
ения. После этого положил черновые записи в отдельный ящик, уже набитый п
одобного рода бумагами. Потом прослушал кусок пленки и добавил замечани
е о том, что у пациента не было и следа акцента или диалекта. К своему изумл
ению, я слушал его мягкий и довольно приятный голос без всякого раздраже
ния. Похоже, дело было в его манере себя вести… И тут меня осенило: его само
надеянная, ироническая, кривая улыбка напоминала моего отца.

Мой отец был перегруженный работой провинциальный доктор. Его единстве
нным временем отдыха Ц если не считать полуденные часы в субботу, когда
он ложился на диван с закрытыми глазами и слушал радиотрансляции из Метр
ополитен-опера, Ц было время ужина, когда он выпивал один стакан вина Ц
не больше и не меньше Ц и в своей бесцеремонной манере поведывал моей ма
тери и мне об инфарктах и стригущих лишаях прошедшего дня в подробностях
, без которых мы, наверное, вполне могли бы прожить. После этого он обычно в
озвращался в больницу и навещал на дому своих пациентов. И если мне не уда
валось придумать стоящую отговорку, он брал меня с собой, ошибочно предп
олагая, что я получаю такое же, как он, удовольствие от всех этих мерзких з
вуков и запахов, не говоря уже о кровотечениях и рвоте. Именно бесчувстве
нность и высокомерие, которые я терпеть не мог в моем отце, так раздражали
меня во время моей первой встречи с человеком, называвшим себя «прот».
Но я решил Ц как делал всегда, когда случалось что-либо подобное, Ц не по
зволять своей личной жизни вторгаться в мой медицинский кабинет.

В электричке по пути домой я стал размышлять о том, о чем часто задумываюс
ь, когда попадается сложный или необычный случай, Ц о человеке и реально
сти. К примеру, мой новый пациент или Рассел, наш больничный Иисус Христос
, да и тысячи других вроде них живут в своем собственном мире, столь же реа
льном для них, как наш мир для нас. Кажется, что понять это совсем нелегко, н
о так ли это? Я уверен, что хоть раз в жизни каждый из тех, кто сейчас читает
мое повествование, был до того захвачен фильмом или романом, что соверше
нно «отключался» от реальности. Сны и даже мечты могут часто казаться ре
альностью, также как и события, вспомнившиеся под гипнозом. И кто в подобн
ых случаях может сказать: это Ц реальность, а это Ц нет?
Трудно даже представить, какие необыкновенные поступки способны совер
шить люди с серьезными психическими расстройствами, живя в своем иллюзо
рном мире. Например, «зацикленные ученые», целиком и полностью сосредото
ченные на одной узкой области. Неспособные функционировать в нашем обще
стве, подобного рода люди «удаляются» в такие уголки мозга, куда большин
ству из нас и хода нет. Они способны на такое в математике или музыке, что н
ам и не снилось. Разве мы до конца понимаем человеческий разум? Стоит делу
дойти до того, как человек учит, запоминает, думает, Ц мы все еще в потемка
х. Если в череп Вагнера пересадить мозг Эйнштейна, станет этот человек Эй
нштейном? Или еще того пуще Ц пересади полмозга Эйнштейна Вагнеру и нао
борот, кто из них будет Эйнштейном, а кто Вагнером? Или каждый из них стане
т кем-то посредине? А как насчет тех, у кого шизофрения, какая из их личност
ей настоящее «я»? Или каждый раз они становятся другой личностью? А может
быть, мы все в разное время Ц разные личности? Может, это и объясняет наши
перемены настроения? А когда мы видим, что кто-то разговаривает сам с собо
й, с кем он разговаривает? Слышали, наверное, как люди говорят: «Я последне
е время сам не свой»? Или: «Ты не тот, за кого я выходила замуж!» А как насчет
благочестивых проповедников и их тайной сексуальной жизни? Неужели каж
дый из нас доктор Джекил и мистер Хайд?
Имеется в виду герой одноименного произве
дения Чарльза Диккенса, попеременно превращавшийся то в милейшего и бла
городнейшего человека, то в жестокого злодея.

Пожалуй, решил я, стоит задержаться немного на воображаемой жизни прота
на его воображаемой планете, и таким образом узнать о его прошлом: о том, о
ткуда он родом, чем занимался. Возможно, даже удастся установить его наст
оящее имя? И тогда мы сможем найти его семью и друзей и не только успокоить
их, сообщив, что он здоров и где он находится, но и с их помощью докопаться д
о причины и сути его странных фантазий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10