).
Кармен отнюдь не обрадовалась обнаружившейся приязни мужчин, убеждая своего компаньона прирезать глупого иностранца. “Она постепенно воодушевлялась. Её глаза наливались кровью и становились страшны, лицо перекашивалось, она топала ногой. Мне казалось, что она убеждает его что-то сделать, но он не решается. Что это было, мне представляется совершенно ясным при виде того, как она быстро водила своей маленькой ручкой взад и вперёд под подбородком. Я склонен был думать, что речь идёт о том, чтобы перерезать горло, и имел основание подозревать, что это горло – моё.
На этот поток красноречия дон Хосе ответил всего лишь двумя-тремя коротко произнесёнными словами. Тогда цыганка бросила на него полный презрения взгляд, затем, усевшись по-турецки в углу, выбрала апельсин, очистила его и принялась есть.
Дон Хосе взял меня под руку, отворил дверь и вывел меня на улицу. Мы прошли шагов двести в полном молчании. Потом, протянув руку:
– Всё прямо, – сказал он, – и вы будете на мосту.
Он тотчас же повернулся и быстро пошёл прочь. Я возвратился к себе в гостиницу немного сконфуженный и в довольно дурном расположении духа. Хуже всего было то, что, раздеваясь, я обнаружил исчезновение моих часов”.
Иронизируя по поводу недалёкого француза, Мериме, конечно же, сочувствует ему. Будь он даже семи пядей во лбу, и то вряд ли сумел бы противостоять чарам Кармен. Она, бесспорно, умнее любого из персонажей новеллы; природа наделила её недюжинным даром психолога и умением гипнотически подчинять себе мужчин. Богатая криминальная практика отточила эти врождённые способности до степени совершенства.
Бедняга Хосе был обречён с первой же встречи с Кармен. Молодой небогатый дворянин, баск по происхождению, он служил сержантом в драгунском полку, ожидая скорого повышения по службе. Однажды его послали в караул к табачной фабрике. К началу и в конце рабочей смены через её ворота проходили сотни молодых работниц. К ним устремлялось множество любителей поразвлечься, выбирающих подруг для любовной встречи. Караульные поддерживали порядок в этой толпе.
Хосе мастерил из проволоки цепочку для булавки–затравника, детали своего ружья. Услышав возбуждённые голоса молодых людей, заигрывающих с проходящей мимо них цыганкой, он поднял глаза и увидел Кармен. “ Она откинула мантилью, чтобы видны были плечи и большой букет акаций, заткнутый за край сорочки. В зубах у неё тоже был цветок акации, и она шла, поводя бедрами, как молодая кобылица кордовского завода. У меня на родине при виде женщины в таком наряде люди бы крестились. В Севилье же всякий отпускал ей какой-нибудь бойкий комплимент по поводу её внешности; она каждому отвечала, строя глазки и подбочась, бесстыдная, как только может быть цыганка. Сперва она мне не понравилась, и я снова принялся за работу; но она, следуя обычаю женщин и кошек, которые не идут, когда их зовут, и приходят, когда их не звали, остановилась передо мной и заговорила.
– Кум, – обратилась она ко мне на андалузский лад, – подари мне твою цепочку, чтобы я могла носить ключи от моего денежного сундука.
– Это для моей булавки, – отвечал я ей.
– Для твоей булавки! – воскликнула она, смеясь. – Видно, сеньор плетёт кружева, раз он нуждается в булавках.
Все кругом засмеялись, а я почувствовал, что краснею, и не нашелся, что ответить.
– Сердце моё, – продолжала она, – сплети мне семь локтей чёрных кружев на мантилью, милый мой булавочник!
И, взяв цветок акации, который она держала в зубах, она бросила его мне, щелчком, прямо между глаз. Сеньор, мне показалось, что в меня ударила пуля… Я не знал, куда деваться, и торчал на месте, как доска. Когда она прошла на фабрику, я заметил цветок акации, упавший наземь у моих ног; я не знаю, что на меня нашло, но только я его подобрал тайком от товарищей и бережно спрятал в карман куртки. Первая глупость !”
С точки зрения сексолога, Хосе подвергся гипнотическому воздействию по методу, близкому к тому, что столетием позже детально разработает психотерапевт Эрик Эриксон. Кармен провела свой сеанс мастерски. Она мгновенно определила чувствительные струны молодого человека: его гордость, старание казаться подчёркнуто мужественным, робость в отношениях с бойкими андалузками.
Через пару часов шоковое воздействие повторилось… Всё это произошло при следующих обстоятельствах. Чтобы легальной работой скрыть от властей подлинные свои занятия: контрабанду, воровство, бандитизм и грабежи, цыганка устроилась на табачную фабрику. Но долго продержаться в шкуре смиреной овечки ей так и не удалось. В ответ на хвастовство одной из табачниц, купившей мула, острая на язык Кармен тут же съязвила:
– Так тебе мало помела?
Девушка на свою беду удачно парировала злую насмешку. Кармен бросилась к ней и исполосовала её лицо острым ножом на манер то ли Андреевского креста, то ли шахматной доски. Хосе и двум солдатам поручили доставить арестованную цыганку в тюрьму. Она тут же нащупала ещё одну чувствительную струну сержанта: мучительное одиночество баска, живущего на чужбине. Впоследствии Хосе рассказал, что Кармен неожиданно заговорила с ним по-баскски:
“ – Laguna ene bihotsarena , товарищ моего сердца! – обратилась она ко мне вдруг. – Мы земляки?
Наша речь, сеньор, так прекрасна, что когда мы её слышим в чужих краях, нас охватывает трепет…
– Я из Элисондо, – отвечал я ей по-баскски, взволнованный тем, что она говорит на моём языке.
– А я из Этчалара, – сказала она. (Это от нас в четырёх часах пути.) – Меня цыгане увели в Севилью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168