Джиму это не удалось хотя бы потому, что он даже не осознавал собственной интернализованной гомофобии. Между тем, это – самая распространённая беда геев, причём она прослеживается, хотя порой очень неявно, в творчестве почти всех современных гомосексуальных писателей, таких как Евгений Харитонов, Дмитрий Лычёв, Стивен Фрай и многих других.

Глава VII
Исповедь Теннесси Уильямса

Пожалуйста, поймите меня правильно – я сам себя не всегда понимаю верно.
Теннесси Уильямс

Загадочное “Поле голубых детей”

Американский драматург и новеллист Теннесси Уильямс написал “Поле голубых детей” , рассказ удивительно поэтичный и в то же время чрезвычайно странный .
Речь в нём идёт о студентке по имени Майра, которую одолевало необъяснимое нервное возбуждение. “Иной раз на неё нападал страх, острый, даже панический – ей казалось, что она то ли потеряла, то ли забыла что-то ужасно важное”. Она была привлекательной девушкой и пользовалась успехом у парней. К неудовольствию её жениха Керка, студента с параллельного курса, Майра часто ходила на свидание с ними. “Шла почти с каждым, кто и куда бы её ни пригласил, а если Керк сердился, даже не пыталась ему объяснить, какое жгучее беспокойство толкает её на это, – просто целовала его, покуда он не умолкал, готовый простить ей всё что угодно”.
Этим странности девушки не ограничивались. По вечерам она могла ходить по комнатам женского студенческого общежития и хохотать до упаду, рассказывая о своих дневных происшествиях, хотя они, в общем-то, и смешными-то не были. “А когда наконец-то все укладывались спать, она одна бодрствовала у себя в комнате и порою, сама не ведая почему, вдруг начинала горько плакать, зажимая подушкой рот, чтобы не услыхали соседки”.
Майра любила поэзию, сама сочиняла стихи и посещала кружок самодеятельных поэтов при их университете. Это помогало ей справляться с её непонятным “жгучим беспокойством”. “Она сделала открытие: если волна необъяснимого беспокойства взмывает так, что нет сил его вынести, стоит взяться за перо, и на душе становится легче. Отдельные строчки, рифмованные двустишия, а порою и целые строфы вдруг вспыхивали у неё в мозгу, отчётливые и законченные, словно картинки, отбрасываемые на экран волшебным фонарём. Красота их ошеломляла её – порой это было сродни религиозному экстазу.
<…> Был конец апреля; в тот день она поняла, чего хочет, и с тех пор необъяснимое смятение уже не так терзало её”.
Среди любителей поэзии выделялся парень по имени Гомер, тёзка великого грека. Он писал слишком сложные и непонятные для остальных членов кружка стихи, зато Майре они нравились. Хотя молодые люди не перемолвились ни словом, она знала, что Гомер влюблён в неё. Об этом говорили робость, одолевавшая юношу в её присутствии, и его напряжённая поза. В конце июня Майра подошла к нему и сказала, что в восторге от его поэзии. Гомер смущённо отводил глаза в сторону, но затем, просияв, выхватил из своего портфеля пачку исписанных листов и сунул их ей.
Ночью, читая его стихи, многие из которых были ей совсем непонятны, девушка почувствовала прилив внезапной и необъяснимой радости. Когда она закончила чтение, её колотила нервная дрожь.
“Она оделась, сбежала вниз по лестнице, сама не зная, что будет делать. Двигалась машинально, бездумно. И вместе с тем никогда она ещё не действовала так уверенно. <…> Торопливо шагала она по залитым луной улочкам, пока не очутилась у здания, где жил Гомер. И сама удивилась тому, что ноги принесли её сюда. <…> Постучала – два отрывистых, чётких удара – и всем телом припала к кирпичной стене, дыша прерывисто и часто. Но вот Гомер открыл дверь, и Майра шёпотом выдохнула его имя.<…>
– Сама не знаю, что на меня нашло. Читала ваши стихи и вдруг так захотелось вас увидеть, сказать до чего…
У неё перехватило дыхание, и она привалилась к закрытой двери. Теперь уже не он старательно прятал глаза, а она. <…>
– Одно меня особенно поразило, – сказала она, с трудом выговаривая слова. – Ну, там ещё про поле голубых цветов…
– Ах, то! Поле голубых детей, хотели вы сказать”.
Майра наотрез отказалась пойти с юношей в его комнату ( “если меня здесь застукают…” ). Тогда он поспешил к себе, чтобы переодеться. “В приоткрытую дверь комнаты она на мгновение увидела его обнажённым по пояс, и могучий торс, в тенях от лампы казавшийся чеканным, поразил и неожиданно взволновал её. В этот миг Гомер вдруг обрёл для неё телесную сущность, которой она не ощущала прежде. А теперь ощутила, и гораздо острее, чем, скажем, с Керком Эбботом, да и всеми другими молодыми людьми, с которыми ей доводилось встречаться в университете”.
Выйдя из общежития, Гомер взял девушку под руку и повёл с собой. “Майра так и ждала: вот сейчас из всех окон верхних этажей высунутся шаровидные головы, пронзительные голоса поднимут тревогу, со всех крыш станут выкликать её имя, и толпы людей устремятся за ней в погоню…
– Куда мы? – спросила она, идя вслед за ним по дорожке.
– Мне хочется показать вам поле – то, про которое стихи.
До поля было недалеко”.
Юноша помог ей перелезть через ограду и крепко прижал к себе.
“–Вот оно, поле, – сказал он. – Поле голубых детей.
И правда, по всему полю танцевали голубые цветы. Они клонились под набегающим ветерком – голубые волны бежали по полю с тихим шёпотом, и, казалось, это приглушённые, едва слышные вскрики играющей детворы. <…>
И она крепче охватила плечи юноши. Он был ей почти чужой. Ведь до этой ночи она даже не рассмотрела его толком;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168