Могу я получить ключ? – настаивала Леверн, выдавив дружелюбную улыбку.
Женщина пожала плечами, взяла ключ из коробки и протянула Леверн.
– Почему нет? Этот жлоб все равно заплатил только за час!
Леверн благодарно улыбнулась.
– Спасибо. После того, как я улажу это маленькое недоразумение, мы с вами поговорим по душам.
И, повернувшись, решительно зашагала к выходу.
Сделав знак Рэндолфу следовать за ней, Леверн направилась к длинному ряду дверей. Остановившись у номера с табличкой «2 4», она тихо сказала:
– Подождите здесь. Я позову, если понадобитесь. Потом быстро вставила ключ в замочную скважину, повернула его и, распахнув дверь, появилась на пороге, испугав молодых людей, лежавших на постели.
– Банни, немедленно вставай и одевайся! – приказала мать.
Девушка поспешно откатилась от обнаженного Тимми Хортона и удивленно уставилась на Леверн:
– Мама! – взвизгнула она.
– Иисусе! – охнул костлявый юноша, натягивая на себя простыню чтобы прикрыть стоявший торчком пенис.
– Сейчас же одевайтесь, оба! – приказала Леверн. – Быстро. И если не сделаете как велено, вам помогут. Мне стоит только позвать!
Банни никогда не была способна открыто противоречить матери, всякие попытки сопротивляться делались тайно и исподтишка. Поэтому она тут же схватила одежду и начала поспешно натягивать на себя.
Однако Тимми Хортона было не так легко запугать. И хотя он поспешно последовал примеру Банни, все же не побоялся спросить:
– Как, черт возьми, вам удалось нас отыскать?
– Не смей говорить со мной в подобном тоне, ты, мерзкий грязный бандит! И вообще, тебя это не касается! – отрезала Леверн. – Предупреждаю: если хоть одно слово о том, что произошло, дойдет до прессы, твоя карьера в Голливуде кончена, ясно? Таких, как ты, здесь пруд пруди, и, если исчезнешь с лица земли, никто даже не заметит! Намек понятен, молодой человек?!
– Иисусе, мэм… Это Банни захотела прийти сюда, не я, – защищался Тимми.
– Заткни свою поганую глотку! – гневно прошипела Леверн. – Стоит мне пальцем пошевелить, и ты в этом городе человек конченый! А теперь убирайся отсюда, пока я не велела телохранителю расписать твою гнусную физиономию так, чтобы остаток жизни ты провел, продавая газеты на улицах!
В ее голосе звучала такая злоба, что Тимми Хортон поверил каждому слову и как был полуодетый, метнулся из комнаты, едва не налетев на ожидавшего за порогом мускулистого водителя.
Банни ничего не оставалось делать, как применить свое всегдашнее оружие в подобных случаях – слезы. Как только они остались одни, поведение Леверн изменилось. Она осторожно помогла дочери застегнуть юбку, тихо, нежно уговаривая:
– Успокойся, успокойся, родная. Он воспользовался твоей слабостью, я знаю. Пойдем. Нам нужно домой. Мама поможет тебе принять успокаивающую теплую ванну, нальет большую чашку твоего любимого чая.
Истерически всхлипывая, молодая женщина позволила матери одеть себя и посадить в автомобиль.
– Подожди маму, дорогая. Ей нужно кое-что уладить. Рэндолф, последите за ней несколько минут, хорошо? Необходимо поговорить с этим… созданием за стойкой.
Изобразив на лице безмятежную улыбку, Леверн устремилась в контору.
– Все в порядке? – язвительно осведомилась женщина.
– Да, вполне благополучно, благодаря вам. Ничего не произошло, слава Господу! Они все еще пили какое-то ужасное вино, которое принес этот парень, чтобы задурманить ей голову и заставить ослабить сопротивление! Хорошо, что вовремя подошла! Но считаю, что вас нужно вознаградить по-настоящему. Я знаю, вы сделали это по доброте сердечной, желая защитить невинную молодую девушку ничего за это не ожидая, и понимаю, что никому не расскажете об этом, не так ли? – спросила Леверн, извлекая из сумки еще три пятидесятидолларовых банкноты.
Женщина, изумленная тем, что получит еще столько денег, покачала головой и протянула руку.
– Нет, мэм, – клянусь, честное слово! Можете на меня положиться!
Леверн с застывшей жесткой улыбкой вручила ей деньги.
– Прекрасно, потому что, если это обнаружится, я буду знать, кто проболтался, и сделаю все, чтобы полиция нравов узнала про это место и закрыла его навсегда.
Ошеломленная злобной угрозой, женщина безмолвно наблюдала, как Леверн, высокомерно подняв голову, выплыла из комнаты.
– Господи, ну и стерва, – пробормотала толстуха, оставшись одна.
Позже, когда Банни уже лежала в глубокой мраморной ванне, наполненной душистой мыльной водой, Леверн заварила особый чай для дочери и, высыпав в чашку два порошка со снотворным, положила несколько ложек сахара, чтобы отбить вкус. Банни любила сладкий чай, и, кроме того, сейчас не время беспокоиться о лишних калориях.
ГЛАВА 3
Леверн сидела за огромным письменным столом из красного дерева и покорно слушала проповедь Гордона Бейкера. Услышав о выходке Банни, он впал в холодную ярость и, конечно, во всем винил ее мать.
– Ситуация просто невыносима! Вы должны на коленях благодарить Луэллу за то, что та немедленно позвонила мне. Реши она рассказать обо всем или хотя бы намекнуть – всему конец! Понимаете?! Вы уже звонили ей или послали подарок?
– Конечно, звонила, но…
– Пошлите что-нибудь! И не скупитесь! Я хочу, чтобы она получила от вас подарок, который заставит ее почувствовать себя английской королевой! – загремел он.
Леверн хотела огрызнуться, что эта занудная, вечно ноющая толстуха уже обладает почти королевским могуществом, поскольку все руководители студий беззастенчиво пресмыкались перед ней, но благоразумно прикусила язык.
Раздраженным, упорным молчанием Бейкер намеренно доводил ее до бешенства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133