Рядом с ним никого не было.
Моника Лир приказала отряду рассредоточиться вокруг поляны.
– А мы с тобой пойдем взглянем, что это такое, – сказала она стоящей рядом женщине.
Женщина проглотила ком в горле, кивнула и взяла бластер на изготовку. Моника проскользнула на поляну и замерла, ожидая хоть какого-то движения или даже выстрела. Однако ничего не происходило. В сопровождении своей напарницы Моника крадучись двинулась вперед, держа оружие наготове.
Не успели они пройти и пяти метров, как услышали крик:
– Лир! Первый твег Лир!
Голос явно принадлежал человеку и казался смутно знакомым. Она пошла к кораблю, убыстряя шаг. – Да!
– Это я, Бен Дилл!
– Ты же мертв!
– Какого черта…
– Ладно, ты живой. Выходите… по одному… Медленно и с поднятыми руками.
Бен вышел на поляну очень медленно, наполовину подняв руки. От его летного костюма остались лишь обрезанные до шорт и подвязанные у пояса веревкой брюки, на ногах – самодельные сандалии, верхняя часть туловища прикрыта чем-то развевающимся, разноцветным, что, возможно, лет двадцать назад служило юбкой какой-то толстухе.
Лир выпрямилась.
– Отлично. Какого черта ты здесь делаешь?
– Пытаюсь добраться домой, – ответил Дилл. – Меня сбили с месяц или около того назад…
– Это мне известно. Мы сто раз собирались устроить по тебе поминки, но все никак не получалось.
– Придется отложить. Я упал на побережье, долго бродил по нему, а потом меня подобрала женщина-рыбачка и отвезла к себе в деревню. Я каким-то чудом ухитрился пробудить это дерьмо к жизни, – Дилл кивнул на корабль, – и полетел над побережьем, пока не увидел один из наших кораблей. Я заметил направление его полета, некоторое время следовал тем же курсом, приземлился и дождался, пока мимо пролетел еще один корабль, но уже в другом направлении. У меня не было даже возможности с кем-то связаться и попросить помощи – у этой проклятой развалюхи нет никакой электроники, даже радио. Мне показалось, что я узнаю местность. Тогда я взлетел и покружился в воздухе, чтобы ваши люди заметили меня на экране. А потом я сел и стал ждать, пока кто-нибудь придет. Могу я расцеловать тебя?
Лир усмехнулась:
– Офицеры не братаются с подчиненными.
– Ну, тогда ты поцелуй меня. Черт возьми, я добрался! Ох, совсем забыл! Есть еще кое-что. Я обзавелся другом.
– Пусть и он выходит.
– Сделай мне любезность. Поставь бластер на предохранитель и отведи его чуть-чуть в сторону? – попросил Дилл. Моника выполнила его просьбу. – Аликхан! Выходи, только медленно.
Как только в распахнутом люке появился мусфий, палец Моники лег на предохранитель. Аликхан широко развел руки, показывая, что они пусты. Спустя мгновение напряжение Моники спало.
– Сукин сын, – выругалась она. – Ты захватил пленника.
– Нет… Он гораздо больше, чем пленник.
Аликхана, Дилла и их видавший виды корабль обследовали вдоль и поперек, желая убедиться, что нигде нет никаких подслушивающих устройств, и, скорее всего, они не привели за собой «хвоста». Тем не менее, на базе сохранялся режим тревоги.
Пилотов доставили к Ангаре и Хедли, и Дилл еще раз подробно рассказал, что произошло.
– Ты превосходно говоришь на нашем языке, Аликхан, – заметил Хедли. – Как раз то, что нужно.
– Ты считаешь меня шпионом, – это прозвучало не как вопрос.
– Не исключаю такую возможность.
– Вам не кажется, сэр, абсурдным предположение, – сказал Дилл, – что командующий мусфиев заслал к нам своего сына? Не говоря уж о том, что при таком раскладе я тоже должен быть частью этого замысла, поскольку именно я сбил корабль Аликхана?
– Пожалуй, ты прав, – вынужден был признать Хедли. – У меня в голове что-то помутилось.
– Я все-таки попытаюсь понять, – вмешался в разговор Ангара. – Ты хочешь, чтобы эта война закончилась, так?
– Точно, – ответил Аликхан.
– Почему?
– Она не делает чести никому из нас.
– Однако никто из твоих соотечественников, похоже, не разделяет эту точку зрения, – заметил Ангара. – По-моему, они воспринимают случившееся как осуществление какого-то вашего предназначения.
– Некоторые – да. И почему они должны думать иначе? Разве у них была возможность выбора? Я представляю собой редкое исключение, потому что какое-то время назад избрал в качестве наставника Сензу. Но большинство наших придерживаются тех убеждений, которые им внушены старшими. Почти все мусфии, посланные в эту систему, относятся к клану воинов и мыслят соответственно.
– Ты, выходит, хотел бы помочь им изменить взгляд на вещи. Я правильно понял? – спросил Хедли. – Может, организовать что-то вроде пропагандистских выступлений?
– Не думаю, что от них будет какой-то прок, – ответил Аликхан. – Разве что мой отец умрет от стыда. И в любом случае я не представляю, что нужно говорить.
– Если ты не хочешь заниматься пропагандой, – сказал Ангара, – то, конечно, вряд ли у тебя возникнет желание сражаться на нашей стороне.
– Или, к примеру, провести группу наших солдат в место расположения ваших войск, – добавил Хедли.
– Обе эти идеи мне не по душе, – ответил Аликхан.
– Он воин, сэр, а не какой-нибудь проклятый перебежчик, – проворчал Дилл.
– Очень хорошо, – после паузы заговорил коуд. – У меня нет никаких идей насчет того, как можно тебя использовать, по крайней мере, не подвергнув предварительно кондиционированию. И уж точно у меня нет никаких идей насчет того, как подвергнуть кондиционированию мусфия, даже если бы я счел это этичным.
Хедли пристально смотрел на Аликхана, как будто мог взглядом запрограммировать его, но не произнес ни слова.
– Ты собираешься… Ты будешь пытаться сбежать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111