– Что молчишь, приятель? – спросил Дионисий.– Думаю. Не дает мне покоя этот старик.– А что с ним такое? Старик как старик. Безбородый кастрат злит меня куда больше. Стоит, сволочь, в тенечке, пока мы работаем, и скалится, как лошак. Однажды тресну его лопатой по черепу, и не надо мне никакого помилования!– Мне вот интересно, а что старик тут ищет?– Тебе-то что? Главное, чтобы не надул. Обидно будет столько дней вкалывать, а потом все-таки оказаться на колесе.– Я вот что думаю, Фракиец, – наверняка старик этот в Константинополе человек влиятельный. Иначе откуда у него бумага, подписанная басилевсом? На царедворца он не похож, на иерарха церкви и подавно. Скорее, на ученого смахивает. Одет хорошо, видать, денег у него много.– Я что-то тебя не понимаю.– А самое главное, – продолжал Захария, не обратив внимания на слова своего товарища, – что вроде он и не боится, что мы сбежим. Я когда с ним в тюрьме в первый раз встретился, сразу понял, что человек он особенный. Взгляд у него заметил, какой? Будто насквозь тебя видит. Не люблю я, когда человек на меня таким взглядом смотрит.– Боишься, что ли?– Не боюсь. – Захария сделал еще глоток из кувшина. – Дело в другом. Чувствую я, у старика этого есть какая-то особая власть. Он нас с тобой из сотни осужденных совсем не случайно выбрал. Он ведь, когда нас во дворе тюрьмы выстроили, сразу к нам направился. Почему?– Направился и направился, тебе-то чего? Чепуху говоришь, приятель.– Не чепуху! Старик этот особенный. Я когда с ним говорю, будто стою перед иконой в церкви, только не святость от него идет, а сила, понимаешь? Крепко он в нас с тобой уверен. Знает, что не удерем, одних оставляет. Почему?– Это он сейчас нас одних оставляет. – Дионисий плюнул себе под ноги. – А как найдем скрытый ход, так сразу стражи нагонит. Бежать надо, пока не поздно.– Я только что об этом думал, Фракиец.– И что надумал?– Мы убежим.– Вот это по-нашему! – обрадовался Дионисий и даже подпрыгнул от радости. – Тогда чего ждать? Все равно никого рядом нет. Я знаю одного парня в порту, он нас первое время укроет у себя, а потом…– Погоди, не спеши, – перебил Захария, – сейчас мы убегать не станем. А знаешь, почему? Старик хитер, как змей. Но я хитрее его. Он ждет, чтобы мы с тобой ход нашли. А мы его обманем.– Это как?– Идем-ка, покажу кое-что! – Захария отставил полупустой кувшин и направился в дальний конец огромного раскопа, который они с Фракийцем отрыли за минувшие пять дней, борясь с каменистой землей.Дионисий, недоумевая, пошел за ним.– У тебя глаза лучше моих, ну-ка, глянь, там наш безбородый не появился? – велел Захария вору. Беспокоился он зря – Василий не меньше старика был уверен в том, что его подопечные никуда не сбегут и наверняка отсиживался где-нибудь в прохладном месте, обмахиваясь веером и попивая ледяной шербет.– Я что-то тебя не понимаю, Солдат. На кой бес ты…– Смотри!Захария руками начал быстро разгребать кучу крупного песка в самом углу раскопа, и Дионисий с удивлением увидел, как из-под песка вначале появилась мраморная плита, а на ней какое-то изображение, взятое в круглую рельефную рамку.– Вот что ищет тут старик! – с торжеством в голосе объявил Захария. – Я-то все думал, какого черта он надумал копать за городской стеной? А потом понял. Я слышал, что здесь раньше, много лет назад, был языческий храм, понимаешь? А в языческих храмах были сокровища, посвященные богам.– Вот это да! – Дионисий даже присвистнул. – А нам старик сказал, что собирается обследовать старый крепостной ход.– И для этого он добился освобождения двух осужденных к смерти? – усмехнулся Захария. – Верь больше! Я смекнул, что задумал старик. Он дал взятку начальнику тюрьмы, забрал двух заключенных для работы, которую он никому больше не может доверить. Ведь если басилевсу или константинопольскому епарху станет известно, что ищет старый умник, клад у него заберут. А так он нашими руками откопает денежки и присвоит их себе. Он уверен, что мы с тобой болтать не будем, вот как.– Почему ты сразу не показал ему эту плиту?– Потому что я не идиот. Я наткнулся на нее в первый же день, а потом намеренно уходил в сторону. Уж извини, заставил я тебя покопать, но у меня была причина.– Так у тебя что, и план есть?– Есть. Слушай.И Захария начал шептать вору на ухо. Дионисий слушал, кивал головой, и его костлявое покрытое пылью лицо все больше растягивала радостная улыбка. Закончив шептать, бывший легионер хлопнул товарища по плечу и уже вслух добавил:– Сегодня ночью. Если все выгорит, завтра ноги нашей не будет в Константинополе.
Старик был доволен; за день Захария и Дионисий почти закончили раскопки в пределах квадрата, который он обозначил на своем плане еще пять дней назад, когда они только приступили к поискам. Осталось два небольших участка – у самого входа в старые каменоломни и рядом с полуразрушенной стеной, отделявшей место раскопок от оливковой рощи, где искать точно не имело смысла.– Еще два-три дня, и мы закончим работу, – сказал старик, делая пометки на своем чертеже.Захария заметил, что руки у него дрожат.– Ты обещал нам помилование, господин, – напомнил он.– И вы его получите. Ты же видел приказ.– Видел. Поэтому хочу верить тебе.– Скажи мне, Захария. – Старик внимательно посмотрел на бывшего легионера. – Как так случилось, что ты, старый доблестный воин, решился на убийство? У тебя честные глаза и хорошее лицо. Твой напарник совсем другой, у него физиономия вора, и ему от рождения было написано стать вором. А ты не похож на душегуба. Такому человеку, как ты, следовало бы стать офицером и заслужить у императора хорошую пенсию и участок земли, который обеспечил бы твоих детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16