Руководил ею Карла. Эта девочка стала своего рода их талисманом. Они перевозили ее с собой с одного места на другое. Ребенка. Ох, Джордж!
Он старался не дышать, чтобы не упустить ни одного ее слова. Дождь стучал по крыше все громче и громче. Он в не меньшем возбуждении, чем она, так подался ей навстречу, что даже чувствовал ее дыхание.
– А что потом? – спросил он.
– А потом он ее убрал, мой дорогой. Вот что потом.
– Почему? – Смайли еще сильнее приблизился к ней, словно боялся, что в решающий момент она окажется не в состоянии произнести ни слова. – Почему, Конни? Почему он убил женщину, которую так любил?
– Он сделал для нее все. Нашел ей приемных родителей. Дал образование. Сделал все, чтобы она стала для него настоящим злым гением. Он был для нее папочкой, любовником, Господом Богом. Она оставалась его игрушкой. А затем наступил день, когда она взбрыкнула, вообразив, что может себе позволить абсолютно все.
– Что именно?
– Чуть ли не бунт. Стала общаться с чертовыми интеллигентами. Выступать за ликвидацию государства. Задавать вопросы «Почему?» с большой буквы и «Почему нет?» тоже с большой буквы. Карла велел ей заткнуться. Она не слушалась. В нее словно черт вселился. Он запер ее в каталажку. Стало только хуже.
– Там ведь был ребенок, – подсказал Смайли, взяв в свои руки ее ладонь в варежке. – Он ведь наградил ее ребенком, помните? – Ее рука колыхалась меж ними, меж их лицами. – Вы откопали это, верно, Кон? Было такое дурацкое время, когда я дал вам полную свободу. «Покопайте тут, Кон, – попросил я. – Проследите до конца». Помните?
Усиленно поощряемая Смайли, она принялась рассказывать с таким пылом, точно речь шла об ее последней любви. Заговорила быстро, глаза заслезились. Она возвращалась в прошлое, память петляла.
– У Карлы появилась эта ведьма… да, мой дорогой, такова история, вы меня слышите?
– Да, Конни, продолжайте, я вас слушаю.
– Тогда слушайте. Он ее воспитал, сделал своей любовницей, у них родился ребенок, и по поводу этого ребенка начались ссоры. Джордж, дорогой мой, вы меня любите, как раньше?
– Бросьте, Конни, оставьте меня в покое, да, конечно, я вас люблю.
– Карла обвинял ее в том, что она забивает голову девочки опасными идеями, вроде идеи о свободе. Или о любви. Девочка, которая как две капли воды походила на мать, говорят, была красавицей. Под конец любовь старого деспота переросла в ненависть, и он приказал увезти и ликвидировать свой идеал – все. Сначала мы услышали это от Владимира, потом появились какие-то обрывочные сведения, но выяснить все до конца так и не удалось. Имя ее неизвестно, мой дорогой, потому что Карла уничтожил ее досье и всех, кто мог бы поведать об этом, таковы уж методы Карлы, да простит его Господь, верно, мой дорогой, он всегда действовал такими методами! Правда, некоторые говорили, что она вовсе и не умерла, слухи о ее ликвидации были якобы дезинформацией с целью замести следы. Ну вот, все-таки она свое дело сделала, верно? Сумасшедшая старуха все вспомнила!
– А ребенок? – не давал передышки Смайли. – Ребенок, как две капли воды похожий на мать? Поступила информация от одного перебежчика – о чем?
Конни ответила сразу же. Она и это вспомнила: мысли опережали друг друга точно так же, как голос опережал дыхание.
– Да, какой-то преподаватель из Ленинградского университета, – торопилась Конни. – Он утверждал, что ему приказали заниматься по вечерам политическим воспитанием таинственной девушки, дочери какого-то большого начальства, которая отличалась антиобщественными высказываниями. Татьяна – он знал только ее имя: Татьяна. Она черт-те что творила в городе, но ее отец был большой шишкой в Москве и трогать ее запрещалось. Девчонка пыталась соблазнить его и, по всей вероятности, соблазнила, а потом рассказала, как папочка убил мамочку за то, что она не слишком верила в исторический процесс. На другой день этого преподавателя вызвал профессор и предупредил, что если он когда-нибудь повторит хоть слово из того, что услышал от девчонки, он поскользнется на очень большой банановой кожуре…
Конни мчалась дальше, касаясь ключей к разгадке, которые ничего не открывали, рассказывая об источниках, тотчас же исчезающих. Казалось просто невероятным, чтобы ее изможденное, пропитанное алкоголем тело столь мобилизовалось.
– Ох, Джордж, дорогой, возьмите меня с собой! Вы же за этим и приехали, я поняла! Кто убил Владимира и почему? Я сразу это увидела по вашему искаженному лицу, как только вы вошли. Теперь я понимаю, в чем дело. У вас вид охотника на Карлу! Владимир снова вскрыл жилу, и Карла велел его убить! Вот он, ваш стяг, Джордж. Я вижу, как вы несете его. Возьмите меня с собой, Джордж, ради всего святого! Я оставлю Хилс, все оставлю и клянусь: ни капли спиртного. Заберите меня в Лондон, и я найду вам эту ведьму, даже если она не существует, даже если это будет последним, что я сделаю!
– Почему Владимир прозвал его Песочником? – выуживал Смайли, уже зная ответ.
– Это он в шутку. Влади слышал в Эстонии от одного из своих немецких предков такую сказку. «Карла – наш Песочник. Стоит только приблизиться к нему, как он засыпает песком глаза, и человек погружается в сон». Мы ведь толком никогда ничего о нем не знали, верно, мой дорогой? На Лубянке кто-то познакомился с мужчиной, который познакомился с женщиной, и эта женщина познакомилась с этим кем-то. Некто другой знал кого-то, кто хоронил ее. Карла боготворил эту ведьму, Джордж. И она предала его. Мы называли вас с Карлой городами-близнецами, двумя половинками одного яблока. Джордж, дорогой мой, не надо! Пожалуйста!
Она умолкла, и он вдруг осознал, что она в страхе уставилась на него снизу вверх, а он горящими от гнева глазами нижет ее сверху вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135