— Так точно, сэр.
— Взяв оставленный портфель, он идет обратно к Северным полям. И как, значит, он далее действует?
— Он надевает плащ и капюшон, галоши и перчатки. Вооружается кабелем, сэр. Входит через заднюю калитку, проходит садом и звонит с парадного, сэр. Жена открывает ему. Он ударом валит ее с ног, тащит по снегу в теплицу и убивает там. Отмыв свою одежду под краном, прячет в посылку. Запаковав u завязав посылку, идет — на этот раз к воротам, ступая по дорожке, сэр, зная, что следы его скоро затрутся другими следами. Выйдя на твердую дорогу, где следов не видно, он поворачивает и снова идет в дом, разыгрывая роль убитого горем мужа и не забыв наложить отпечатки своих пальцев, сэр, поверх перчаточных следов на трупе. Но оставалась вещь, которую слишком опасно было отсылать, сэр. Орудие убийства.
— Добро, Ригби. Арестуйте его. Мистер Борроу даст вам ордер, если надо, а не то я позвоню лорду Солею.
— Слушаю, сэр. Я пошлю также сержанта Лоу, чтобы взял у Филдинга показания по всей форме — да, сэр?
— Какого дьявола, однако, Филдинг раньше молчал?
— Надо будет спросить его, сэр, — с деревянным бесстрастием ответил Ригби и вышел из кабинета.
— Вы не карнианец? — спросил Хэвлок, тычком переправляя гостю через стол серебряный портсигар.
— Нет-нет. К сожалению, нет, — ответил Смайли.
— Откуда же знаете Филдинга?
— Мы познакомились в Оксфорде после войны.
— Сомнительная штучка Филдинг, пресомнительная. Ваша, говорите, фамилия Смайли?
— Да.
— Некий однофамилец ваш женился на Энн Серком, кузине лорда Солея. Чертовски красивая девушка — и нате вам, вышла за этого штафирку. Какой-то шут гороховый из гражданской службы, с орденом империи и часами именными. Солей был адски раздосадован. (Смайли промолчал.) Сын Солея учится здесь, в Карне. Слышали?
— В газете, помнится, читал.
— Скажите-ка, Роуд этот… он из классической, не так ли?
— Да, по-моему.
— Дьявольски странная история. Эксперименты к добру не ведут, согласны? Традиция новшеств не любит.
— Да, не любит.
— В чем и беда теперешних времен. Возьмите Африку. Как будто не понимает никто, что с места в карьер общества не построишь. Столетия требуются, чтобы выработать тип джентльмена. — Хэвлок глубокомысленно нахмурился, поигрывая лежащим на столе ножом для бумаг.
— Интересно, как он ухитрился забросить в кювет кабель, которым жену убил. С ночи убийства он в течение двух суток не выходил у нас из-под надзора.
— Для меня это загадка, — сказал Смайли. — Это и пункт, касающийся Джейни Лин.
— Какой такой пункт?
— Я не верю, чтобы у Роуда хватило духу вернуться в дом тотчас после убийства, если он знал, что Джейни Лин видела, как он убивал. Если сделать допущение, что Роуд это знал — а такое допущение весьма правдоподобно, — то от Роуда потребовалось бы чрезмерное хладнокровие… всякую уж меру переходящее.
— Странно, чертовски странно, — проворчал Хэвлок. Он взглянул на часы, отставив левый локоть быстрым кавалерий ским движеньицем, которое показалось Смайли комичным и чуть-чуть печальным. Минуты шли. Не уйти ли, подумал Смайли, но его удержало смутное чувство, что Хэвлок нехочет остаться один.
— То-то шуму будет, — сказал Хэвлок. — Не каждый день карнский преподаватель обвиняется в убийстве. — Он со стуком опустил нож на стол. — Плетьми бы эту журналистскую погань, плетьми! — разразился Хэвлок. — Прочтите только, что они печатают о королевской семье. Сколько там злобы! — Он встал, пересек комнату, сел в кожаное кресло у камина. Один из спаниелей подошел и лег у ног.
— Но что его толкнуло, какой дьявол дергал? Ведь собственную жену свою… Есть же на свете субъекты. — Хэвлок сказал это с искренним недоумением, как бы взывая: «Просветите, люди добрые»,
— Я не думаю, — медленно проговорил Смайли, — чтобы возможно было когда-либо исчерпывающе узнать, что именно толкает человека на поступки.
— Вы глубочайше правы, Смайли… А могу ли я узнать род ваших занятий?
— После войны работал некоторое время в Оксфорде. Пре подавал, вел исследования. Теперь в Лондоне.
— Из этих, значит, интеллектуалов?
Хоть бы Ригби скорее вернулся, подумал Смайли.
— Не знаете, у этого субъекта Роуда есть семья? Отец, мать живы?
— По-моему, умерли оба, — ответил Смайли. На столе Хэвлока резко зазвенел телефон, и Ригби доложил, что Стэнли Роуд исчез.
Глава 18
ПОСЛЕ БАЛА
Смайли уехал в Лондон в час тридцать дня. Он чуть не опоздал на поезд из-за спора в отеле в связи со счетом. В полиции он оставил для Ригби записку со своим лондонским адресом и телефоном и с просьбой позвонить ему сегодня же вечером, когда станут известны результаты экспертизы. Больше в Карне делать было нечего.
Поезд медленно набирал скорость, и Джордж Смайли с растущим облегчением смотрел, как один за другим тонут в холодном февральском тумане знакомые силуэты Карна. Да, он не хотел сюда ехать. Боялся встречи с родиной жены — мест боялся, где прошло ее детство. Но ничто здесь не напоминало о ней хотя бы слабо — ни безжизненные очертания замка Солеев, ни окрестные поля. Осталась только сплетня — и останется, покуда живы Хэвлоки и Хекты, кичащиеся тем, что вхожи в первый дом Карна.
Такси доставило его домой в Челси; он поднялся с чемоданом в спальню и распаковал его там с заботливостью человека, привыкшего жить одиноко. Теперь принять ванну. Но прежде он решил позвонить Эльсе Бримли, Телефон у кровати. Присев на край постели, он набрал номер. Жестяной, манекенный голос пропел: «Юнипресс» слушает вас, добрый день». Он попросил к телефону мисс Бримли. Продолжительное молчание, затем: «К сожалению, мисс Бримли занята.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45