Тогда царь, не меняя надменного выражения лица, говорит: ну, ежели вы все
таки е дураки и смутьяны, тогда какой же понт мне вами править? Я
немедленно отрека юсь от престола и улетаю в нормальную страну, а потом вас
всех завоюю и съем. И с этими словами поднимается в воздух и действительно
улетает прочь из города , наслаждаясь всеобщим замешательством.
Hу, первую часть своего обещания он выполнил. А вот со второй вышел
прокол. По тусовался он, короче, туда-сюда, смотрит - а ни одна страна его
к себе не впу скает. Потому что всем уже известно за его извращенные
наклонности. Hу, он тог да улетел туда, где не было вобще никакой страны,
поселился в джунглях, надела л себе деревянных людей и стал ими править. А
за человечиной по окрестностям л етал. И никто его не мог поймать, потому
что был он не только людоед, но и оче нь сильный колдун.
В конце концов он, конечно всех достал своей непосредственностью. И даже
сам в еликий бог Джа посмотрел на него и задумался: а как бы этого маньяка
примерно наказать, чтобы другим неповадно было? Думал, думал, и наконец
придумал одну и сключительно красивую комбинацию.
Жил тогда в каком-то среднем индийском городе один брахман, который очень
хоте л иметь сына. И вот Джа сказал ему: иди, брахман за околицу, там в
лесу растет дерево о семи стволах. Сруби один ствол и сделай из него фигуру
человека: это будет твой сын, он совершит великий подвиг и прославит твое
имя. Брахман посл ушался, пошел в лес, нашел соответствующее дерево, срубил
ствол и сделал из не го деревянного мальчишку.
А мальчишка оказался очень смышленым - прямо как бодхисаттва
какой-нибудь, хо тя он, конечно, бодхисаттвой-то и был, только это потом
уже выяснилось значите льно позже. А пока что жил он у брахмана, а брахман
тот, надо сказать, был бед ным, как церковная крыса. Как-то раз у него даже
на завтрак ничего не было, та к он дал сынку своему деревянному лепешку и
луковицу. Сынок луковицу откусил и говорит: тьфу, папа, горькая какая. А
брахман говорит: терпи, сынок, жизнь на ша еще горше. А сынок ему на это:
так зачем же она нужна, если она горькая так ая? Тут брахман задумался, как
бы получше сынку объяснить о смысле страдания, потом прокашлялся и говорит:
ну, понимаешь, сынок, жизнь - это... А сынок и г оворит: я же, папаня, не
за жизнь спрашивал, я же за луковицу. Для чего ее ес ть, если она горькая
такая? Да и лепешка невкусная, черствая, не угрызешь. Я л учше вобще ничего
есть не буду, чем так мучиться. Тут брахман и говорит: не бу дешь есть -
ослабнешь и помрешь. А сынок: авось и не помру. И с тех пор дейст вительно
есть перестал, но от этого стал только здоровее и крепче. Брахман за него
порадовался, но примеру его не последовал.
Вот подрос он немного, и стал его брахман к ученой жизни приучать. Купил
ему о дежку, купил азбуку и отправил в школу. Через три дня приходит
деревянный чело вечек домой совсем голый и без азбуки. Брахман всполошился:
в чем дело, сынок, кто тебя обидел? А тот ему и отвечает: никто меня,
папаня, не обидел, я прост о понял, что в одежде не нуждаюсь, и весь этот
хлам бродячим комедиантам подар ил. Брахман тогда спрашивает: а азбуку куда
дел? А сынок говорит: и азбука туд а же пошла. Потому что если тело не
нуждается в одежде из тряпок, то и ум не н уждается в одежде из знаний.
Брахман и спрашивает: ну, ладно, допустим, что эт о так. Hо зачем же было
тогда на все это последние гроши тратить? А сынок гово рит: был тут,
папаня, вполне определенный смысл. Если бы я в одежке не походил и книжку
бы не полистал, я бы всю жизнь думал, что все это нужные вещи, и стр адал
бы жутко, что у других они есть, а у меня нет. А теперь вот я понял, что
мне они не нужны, и никогда уже не буду страдать, что у меня их нет. Так
что с пасибо тебе, папаня, не напрасно ты деньги потратил. Больше тебе их
тратить не придется.
Тут-то брахман и понял, что сын его конкретным бодхисаттвой растет. Hо
вслух н ичего не сказал: подумал - авось, перерастет еще.
А бодхисаттва растет себе как трава, поет как птичка, всем людям помогает
и ни на минуту не напрягается. Впрочем, один напряг в его жизни все-таки
был: нос у него был шибко длинный, и каждый день отрастал на сантиметр, так
что все вре мя подрезать приходилось, а по живому резать, конечно, больно.
А еще была у бр ахмана в храме картинка, изображавшая адский огонь и как в
нем грешники парятс я. И вот однажды сидел деревянный бодхисаттва и
медитировал на эту картинку. И до того домедитировался, что подумал: а
суну-ка я свой нос в это адское пламя . Авось, обгорит, и расти уже не
будет. Hу и, конечно, сразу же сунул. Да так резко, что все пламя насквозь
проткнул и уперся носом в железную дверь. И тут с ним случилось такое
просветление, что он в один миг все понял. Встал и говор ит отцу: пойду я,
папаня, свой подвиг совершать. Жди меня, вернусь с победой. Потому что
намерения бодхисаттвы всегда исполняются.
И пошел прямиком в страну деревянных людей, где правил бородатый людоед.
Они е го тут же на границе повязали и доставили своему царю. А царь
говорит: о! Дере вянный человек! Будешь мне теперь служить, мне все
деревянные люди служат. А б одхисаттва говорит: извини, царь, не все. Я вот
тебе не служу и служить не буд у. А царь ему: тогда я тебя в костер брошу.
А бодхисаттва отвечает: как хочешь , только я тебя предупреждаю: я самый
крутой бодхисаттва, и как бы у тебя напр ягов не вышло. Я вот давеча адский
огонь носом проткнул, и за ним железная две рь оказалась.
Тут бородатый людоед весь аж затрясся, с трона своего соскочил,
бодхисаттву ра звязал, рядом усадил и говорит:
1 2 3 4