О чем они говорят!..» Средний англичанин убеждал младшего, что upper cut в Адамово яблоко действительнее uppercut’a в подбородок. «Какая гадость!» — с искренним отвращением подумал дон Педро, смутно себе представляя оба эти uppercut’a. «Очевидно, какой-то род мордобоя. Ну, хорошо, два идиота бьют друг друга по морде, но они хоть деньги получают. А эти что?..» Альфреду Исаевичу было скучно. Он никогда не видел бокса и нисколько не желал его видеть. Ему хотелось спать. Если б не приглашение Муси, он уже сидел бы у себя, в своей прекрасной комнате с видом на море, без тугой крахмальной рубашки, без высокого резавшего шею воротника, пил бы чай с лимоном, а, может быть, уже лежал бы в постели с газетой, — постель в его номере была изумительная. «Дай Бог, чтобы кончилось в двенадцать, а потом сколько еще ехать…» Он сладостно зевнул и оглянулся с испугом на соседей. Никто ничего не заметил.
На небольшом квадратном обнесенном веревками ринге, в ярком конусе белого света, уже ходили какие-то люди. Служители в белых куртках сыпали порошок по углам. Галерка выражала нетерпение, мерно стуча о пол. Маленький толстый господин в смокинге поднялся по ступенькам на борт ринга, оттянул вверх упругую веревку и не без труда, изогнувшись, пролез в отгороженный четырехугольник. Несколько человек в зале зааплодировали. Но публика не поддержала рукоплесканий. Толстенький человек смущенно улыбнулся и, наклонившись над барьером, заговорил с кем-то в первом ряду. Мишель разъяснил Вите, что это арбитр, известный человек, знаток своего дела.
Витя не очень внимательно слушал объяснение. Матч интересовал его, но его внимание отвлекали голые плечи, спина Муси, которая сидела прямо перед ним в первой ложе. Витя запрещал себе смотреть на это, старался думать о другом, но плечи Муси, с нитью жемчуга, неровно повисшей у корней волос, возвращали к себе отводимый им взгляд. — «Ах, арбитр! — повторил он. — Я думал, арбитры тоже из боксеров?..» «Неужели же никогда? никогда?» — вдруг прорвалась в его уме мысль. Он ужаснулся и прикрикнул на себя. Клервилль, улыбаясь, повернулся к барьеру и чуть прикоснулся к руке Муси пониже плеча. — «Вот он, тот магараджа. В первом ряду, слева от судьи». — «Где? Тот, который позавчера проиграл в баккара два миллиона франков?» — «Да, тот самый. Для него два миллиона франков то же самое, что для нас два фунта». — «C’est monstrueux!» — сказал, пожимая плечами, Серизье. Клервилль поправил бриллиантовый фермуар ожерелья на шее Муси. Витя с ненавистью глядел на его руку. «Да, это хозяин! ..» Ему пришло в голову, что если б он мог неведомо для всех, безнаказанно убить Клервилля, то непременно сделал бы это. «Был бы такой яд, не оставляющий следов… Да, отравил бы! Нет, нет моральных преград, которые могли бы меня остановить! Я, как Иван Карамазов, убийца в мыслях. Я, конечно, не убью его, но если б он умер просто, от болезни или на войне… Говорят, его пошлют в Индию», — думал, бледнея, Витя.
Вдруг где-то в углу зааплодировали, и сразу во всем зале загремели рукоплесканья. Из боковой двери в залу вошел великан-негр в ярко-красном купальном халате. Обмениваясь на ходу кое с кем рукопожатиями, придерживая рукой поднятый воротник халата, сияя ослепительной улыбкой, он прошел почти у самой ложи Муси. Она только ахнула, — так неестественно громаден был вблизи этот страшный человек. Такое же чувство, почти облегчение, было У всех остальных, — точно мимо ложи, никого не тронув, прошел носорог. Дон Педро, испуганно очнувшийся от рукоплесканий, — он было задремал, — открыв рот, смотрел вслед негру. «Ноги! Ноги! Посмотрите на ступню!» — восторженно говорил Вите Мишель. У мистера Блэквуда на лице появилось очень хмурое выражение, — для него было неприятной неожиданностью, что один из боксеров негр.
Рукоплескания гремели все сильнее, галерка орала, Негр поднял руку и весело помахал ею в воздухе; рев наверху еще усилился. Он подошел к рингу, не пользуясь лесенкой шагнул на борт и, легко опершись о столб, который однако покачнулся, перескочил через веревки. Одновременно служитель в белом халате подал сквозь веревки на ринг небольшой табурет; по лесенке взбежали два человека без пиджаков: «Менеджер и суаньер», — пояснил Вите Мишель. «Странное слово „суаньер“, как перевести?» — думал рассеянно Витя. Толстенький человек в смокинге радостно подошел к негру, — голова его не доходила до уровня груди боксера. Галерка гоготала. Негр осторожно приоткрыл воротник халата и стал медленно разматывать шарф, закутывавший его шею. Весь зал захохотал: так забавен был у этого колосса бережный жест неврастеника, боящегося летом схватить насморк. «Какое чудовище!» — сказал дон Педро, когда негр, наконец, снял халат и голый, в красных трусиках, предстал перед восторженно оравшим залом. «Да, именно чудовище! Посмотрите на его спину!..» — блестя глазами, ответила Елена Федоровна.
В эту минуту в партере, в ложах снова раздались аплодисменты. В противоположном проходе появился белый боксер, тоже в халате, но гораздо менее ярком. «И этот ничего себе ребеночек! Тоже не меньше трех аршин», — сказал Альфред Исаевич. — «Вес у них почти одинаковый: 98,6 и 99,2», — сообщил Мишель. Галерка аплодировала, но слабее. Ясно почувствовалось, что в зале два лагеря: аристократия партера и лож в большинстве желала победы англичанину, галерка — негру.
Боксеры в противоположных концах ринга развалились на табуретах, опершись шеей на веревки, вытянув ноги. Менеджер негра показал арбитру огромные перчатки, затем стал их натягивать на руки боксера, забинтованные в белое, точно после пореза. Негр слушал наставления менеджера, сияя все той же радостной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164