Она потянула на себя дверцу. С треском отвалилась ледяная корка. Марфа уселась за руль. Пар от ее дыхания облачками затуманивал ветровое стекло. Она сунула ключ в замок зажигания...
Жесткая рука обхватила ее горло удушающим захватом. Чье-то дыхание совсем рядом с ее лицом – ближе, чем дыхание прыщавого парня в борделе. Запах шинели и немытого тела.
Ее голову тянули назад и вверх, словно стараясь оторвать от тела. В легких догорали последние остатки воздуха. Душитель, тяжело сопя, навис над спинкой сиденья, за которой он прятался... Один или двое?
Теперь она совсем не могла дышать, даже через нос, не говоря уже о горле, забитом слюной и придушенным криком. Ветровое стекло было занесено снегом, но этот снег стремительно темнел... темнел...
...Ее тело, где-то далеко внизу, уже не часть ее существа. Ощущение быстрого вращения, крошечные огоньки, похожие на красные и зеленые звездочки... Тело отодвинулось еще дальше, слишком далеко, за пределы досягаемости. Медленные движения руки, гораздо более отдаленной, чем рука, сжимавшая ее горло, слишком медленные...
Выстрел оглушил ее, так что она не слышала вопля нападавшего и вряд ли почувствовала, как разжалась его рука, медленно скользнувшая обратно через спинку сиденья, словно уползающая змея. Повернувшись, она увидела эту белую руку, вытянутую вверх в дружеском прощальном взмахе. А потом ее собственная рука, ее палец снова нажал на спусковой крючок. Пистолет дернулся, вспышка выстрела осветила ее лицо, в нос пахнуло пороховыми газами... Из пробитой первым выстрелом головы душителя на пол машины уже натекла большая лужа крови.
Марфа отвернулась от трупа, дрожа всем телом. В ее сознании эхом отдавалась мысль о том, что она забыла заглянуть в заднее окошко. Она должна соблюдать осторожность, должна...
Она включила двигатель, пытаясь подавить нараставший страх. Автомобиль дернулся, скрипнул покрышками и покатил по аллее, пьяно виляя из стороны в сторону, от забора к забору. Сейчас сзади начнется стрельба...
Последние остатки воздуха из легких кровавой пеной пузырились на губах мертвеца. Марфе было плохо, так отчаянно плохо... Нужно остановиться.
Она рывком распахнула дверцу. Ее вырвало в снег.
Дрожь не прекращалась. Все тело охватил ледяной холод. Марфа вытерла подбородок тыльной стороной перчатки, крепко вцепилась в руль и начала постепенно наращивать скорость. Автомобиль, казалось, увеличился в размерах. У нее появилось ощущение, словно он самостоятельно выполняет поворот, выезжая из аллеи к новым районам города. Она цеплялась за рулевое колесо, пытаясь восстановить контроль над машиной, контроль над собой.
Они оставили только одного человека. Вероятно, не знали, что машина принадлежит ей, или не придали этому особого значения. Соглядатай решил схитрить, спрятавшись в автомобиле, или просто счел это более удобным, чем ожидание на пронизывающем ветру. Марфе не хотелось думать о нем. Она чувствовала запах крови, но не могла заставить себя снова остановить автомобиль и сбросить тело в снег. Потом, очень скоро...
* * *
Они сидели в машине с выключенным двигателем и обогревателем. Любин припарковался на улице Кирова в одном квартале от входа в клуб Паньшина. Кафе «Американа» было заперто, свет в окнах не горел. Автомобиль Паньшина стоял у служебного входа, как и «БМВ» Касьяна. Рядом стояли еще два подержанных русских автомобиля, но никакого транспорта, в котором можно было бы скрытно перевезти полдюжины людей из одного места в другое. Любин, жаждавший загладить недавнее проявление недисциплинированности, вызванное тревогой за Марфу, наблюдал за служебным входом.
– Думаете, они все еще там? – спросил Воронцов.
– Может быть, да, а может быть, и нет. Паньшин наверняка там. Не спросить ли у него, а? Сколько людей у него может быть в такой поздний час?
– Трое, возможно, четверо. По рабочему распорядку клуб должен быть закрыт уже больше часа. В такую погоду он мог и вообще не открываться, – Воронцов пожал плечами. – Может быть, и больше, чем четверо. Дополнительная охрана. Лок, мы не знаем, во что ввязываемся.
– Это неважно, – взгляд Лока был сумрачным, обращенным внутрь. «Он опасен как для себя, так и для окружающих», – подумал Воронцов. – У нас остается единственный шанс. Нужно рискнуть.
Дмитрий вздохнул и через силу кивнул.
– Нам понадобится Марфа, она может прикрыть нас с тыла.
– Нам нужно идти сейчас, – ровным голосом произнес Лок. Он напоминал актера, игравшего не вполне подходившую ему роль, требовавшую другого исполнителя. Воронцов вспомнил о прошлом Лока в ЦРУ. Перед ним находился заново родившийся полевой агент: старые дурные привычки, вернувшиеся инстинкты.
– Сейчас Касьян уже около двадцати минут находится внутри. Они вызовут поддержку. У нас мало времени.
– Если Марфа войдет наобум, ее могут убить.
– Тогда позвоните ей!
Воронцов передал телефон Дмитрию, набравшему собственный рабочий номер.
– Да? – голос Марфы звучал бесцветно и отчужденно.
– Все в порядке?
– Дмитрий! – выпалила она.
– Что случилось?
– Ничего, – внезапно ее голос упал до шепота. – Ничего.
– Мы собираемся войти к Паньшину. Когда приедешь сюда, подожди снаружи, прикрывай нас с тыла. Мы не знаем, кто там находится и сколько их. Возможно, нам придется выходить оттуда в большой спешке. Будь готова встретить нас.
Дмитрий выключил телефон.
– О'кей? – спросил он.
Воронцов кивнул. Лок со щелчком вогнал в пистолет Макарова новую обойму. Дмитрий шумно выдохнул.
– О'кей, – произнес Лок, распахнул дверцу и вышел из машины. Воронцов мрачно покосился на Дмитрия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127