– Вы думаете, я могу об этом забыть?
Голова Грейнджера качалась из стороны в сторону на подушках, его ладонь бессильно хлопала по простыне. Монитор сердечной деятельности напоминал радиоприемник, улавливающий отдаленный, ускользающий сигнал. Старик показал на свой рот, затем на кислородную маску, висевшую у него над головой. Лок передал ему маску. Комната заполнилась жадными сосущими звуками, мало-помалу успокаивавшимися. Наконец Ван Грейнджер убрал маску от лица. Его грудь стала вздыматься и опускаться в более спокойном ритме. Еще один фокус? Грейнджер мог прервать разговор в любой момент, вызвав медсестру или хотя бы нажав на кнопку звонка. Тогда Локу придется уйти.
В глазах старика блестели слезы.
– Тебе не следовало интересоваться этим, Джонни-бой. Не нужно переворачивать камни, под ними одна лишь мерзость.
Дыхание Ван Грейнджера было громким и утомленным.
– Я должен! Разве вы не понимаете?
Ван Грейнджер неохотно кивнул.
– Да, но это не доведет тебя до добра, Джон. Ты ничего не можешь поделать... ничего. Это игра для взрослых, а не скаутское приключение. Тебя не позовут домой подкрепиться бутербродами с ореховым маслом, когда игра тебе надоест, – теперь рука старика похлопывала Лока по запястью. – Они не позволят тебе ничего сделать.
– Ван, за мной сожжены все мосты. Они позаботились об этом. Убита девушка в моей квартире, полиция направлена по нужному следу. Я знаю, по каким правилам они играют.
Это сообщение изумило Грейнджера. Его кожа приобрела землистый оттенок, зигзаги монитора стали похожи на индекс падающей экономики.
– Ты ничего не сможешь сделать.
– Придется попробовать. Мне больше ничего не остается, – ответил Лок.
Ван Грейнджер внимательно всмотрелся в черты его лица, словно рядом с ним стоял новый врач-кардиолог или священник, предлагающий жизнь и надежду. Писк сигналов монитора отсчитывал секунды, сообщая о ходе времени, которого у Лока уже не было.
– Они убьют тебя, Джон. Я не могу этого допустить... Только не после того, что уже случилось, – старик неожиданно заплакал, не в силах совладать с собой. Слезы бежали по бледной морщинистой коже его щек, увлажняя воротник пижамы. – Джонни-бой, я просто не могу сказать тебе. Ты не найдешь ничего, кроме своей смерти, а это уже никому не нужно.
Наступило молчание, наполненное лишь тихим жужжанием работавших приборов, шумом дыхания Ван Грейнджера и Лока.
– Вам придется сказать мне, – тихо произнес Лок. – Просто придется – и все.
– Что тебе уже известно? – спросил старик после очередной паузы.
– Я знаю насчет вас и Тяня... Знаю, как вы обвели Компанию вокруг пальца в семидесятые годы, – Лок взглянул на монитор, но частота сердечных сокращений не изменилась. – Только не знаю, участвовал ли в деле еще с тех поре...
Грейнджер покачал головой.
– Нет, – проворчал он.
Лок кивнул, попытавшись улыбнуться.
– Я знаю, как вы ввозили наркотики. Знаю, почему вы это сделали. Один человек из ЦРУ по фамилии Кауфман... – Грейнджеру явно было знакомо это имя. – ...Он рассказал мне все, что знал об операции «Озеленение».
Каждая фраза, каждое слово, таившее в себе невысказанное обвинение, заставляли голову Ван Грейнджера судорожно подергиваться. В его глазах застыла боль, но в них был й открытый вызов судьбе. Старик производил впечатление не глубоко виноватого человека, а крупного игрока, с достоинством принимающего свое поражение. Ни раскаяния, ни самобичевания, лишь молчаливое признание того, что игра закончена и его обыграли. Раскаяние и признание своей вины предназначались для маленьких детишек. Осознание этого факта ожесточило Лока, позволило ему внутренне собраться для следующего вопроса:
– Но это продолжалось и превратилось в новый способ существования, не так ли? Игра не закончилась, когда вы обманули Компанию, когда вы снова взлетели на самый верх. Почему, Ван? Разве было так трудно остановиться?
Узловатые пальцы Грейнджера сжались в кулаки на простыне. Обвинения унижали его. Лок относился к нему свысока, с позиции морального превосходства. Черты Грейнджера заострились, стали холодными, как смерть.
– Тебе не понять, – тихо ответил он. – Правда, Джонни-бой, тебе не понять.
В его горле заклокотал пренебрежительный смешок. Сигнал на экране монитора держался ровно, словно поддерживаемый усилием воли.
– Я должен услышать от вас только одну вещь, Ван. Пит Тургенев – главный в деле? Не вы, а он?
Значит, это действительно правда. Бесцветная кожа, розовые пятнышки на щеках, яростно сверлящий взгляд и руки, комкающие хлопчатобумажную простыню, как будто душащие нечто извивающееся и отвратительное.
– Прошло много времени с тех пор, когда вы стояли у руля – верно, Ван? Ни вы, ни Билли уже не контролировали ситуацию. Боссом вашего семейного дела был Пит, вы согласны?
Грейнджер не ответил. Его блестящие бледно-голубые глаза беспокойно посматривали по сторонам, словно он хотел найти предлог для изменения темы разговора или просто затянуть молчание. Лок задыхался от жары и напряжения, коконом обволакивавшего их. Лучи беспощадного солнца пустыни плясали на закрытых шторах, монотонные сигналы монитора сердечной деятельности чертили линию жизни Ван Грейнджера, как эхолот, вычерчивающий карту морского дна.
– Что случилось, Ван? – более теплым тоном спросил Лок, стараясь уменьшить напряжение. Взгляд старика сразу же остановился на нем, но стал более спокойным, расфокусированным. – Когда все пошло вкривь и вкось?
Очередная пауза. Сигналы монитора рождали ощущение потраченного впустую времени, заставляли Лока изнывать от беспокойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127