– Я его знаю.
– Еще там Сэм Диксон и Том Фолсом – вы их тоже знаете. Женщина по имена Карлотта Типтон, которая, кажется, должна давать показания насчет каких-то телефонов. И еще Хелен и Орвиль Ридли – эти ведут себя как типичная супружеская пара, сидят в противоположных углах и смотрят друг на друга волком.
– Хорошо. Теперь я хотел бы кое-что сказать, Мэй. Ты должна мне доверять и действовать так, как я говорю.
– Я сделаю все, что вы мне скажете.
– Когда Делла Стрит остановила тебя в коридоре и сказала, чтобы ты не принимала во внимание мой совет...
– Делла Стрит?
– Моя секретарша.
– Но я не видела ее! Она, должно быть, пошла прямо в туалет. Я слышала, как от вас кто-то выходил, но...
– Послушай, Мэй, – сказал Мейсон. – Ты не можешь обманывать меня...
– Мне все равно, кто меня об этом спрашивает, – возмутилась молодая женщина. – Я готова поклясться, что Делла Стрит не сказала мне ни слова!
– Ну хорошо, – усмехнулся адвокат. – Пусть будет так. Но если она это сделала, то прошу не обращать на ее слова внимания. А сейчас я скажу, как ты должна поступить, Мэй. Я хочу, чтобы ты подошла к Гуллингу и заявила ему, что изменила свое мнение и что скажешь ему правду, если получишь от него гарантию, что будешь освобождена от всех обвинений. Но потребуй гарантию в письменном виде и обязательно подписанную им собственноручно. Иди сразу к нему и постарайся получить документ.
– А что я скажу, когда получу такую бумагу?
– Тогда ты расскажешь чистую правду, дословно все. Ты понимаешь? Прошу ничего не скрывать. Конечно, ты не обязана вспоминать о каком-то разговоре, который ты вела за дверьми моего кабинета.
– Не беспокойтесь, мистер Мейсон, о том разговоре я не вспомню, даже если меня об этом спросит святой Петр.
– Очень хорошо. А теперь иди и лови Гуллинга.
– Вы уверены, что так будет хорошо? Что вы хотите, чтобы я так поступила?
– Прошу сказать им все точно, как было и желаю успеха.
Мейсон подождал несколько минут и прошел в комнату для свидетелей. Мэй Бигли как раз что-то шептала Гуллингу. Спустя минуту она вышла вместе с заместителем окружного прокурора. Свидетели сидели среди враждебной тишины. Ожидание продолжалось около десяти минут. Потом Гуллинг, с выражением триумфа на лице, прошел в зал заседаний и почти сразу же снова появился в дверях.
– Перри Мейсон, пожалуйста, – сказал он.
Мейсон вошел в зал заседаний.
– Вы вызваны, – начал Гуллинг, – в качестве свидетеля. Суд изучает некоторые вопросы, связанные с обстоятельствами убийства Роберта Хайнса. Я обязан предупредить вас, что вы можете быть обвинены в соучастии после события преступления или оказании помощи преступнику. Вы, конечно, знаете свои права. Вы не обязаны не отвечать на вопросы, которые могут быть для вас щекотливыми, но с другой стороны, каждый отказ отвечать на правильно поставленный вопрос будет расцениваться как признание.
Мейсон сел в свидетельское кресло и холодно улыбнулся заместителю окружного прокурора.
– Прошу вас, начинайте.
– Мой вопрос не касается никаких ваших разговоров с клиентками. Я спрашиваю вас, спрятали ли вы, когда узнали об убийстве Хайнса, Еву Мартелл от полиции? Встретили ли вы ее на трамвайной остановке, недалеко от ее дома и отвезли ли вы ее в пансионат, принадлежащей Мэй Бигли?
Мейсон закинул ногу на ногу и кивнул головой.
– Все верно, а что?
– Как?! – не сдержался Гуллинг.
– Конечно, я сделал это, – пожал плечами Мейсон. – Только вы неправильно поняли мои мотивы. Я не прятал ее от полиции.
– А от кого вы ее прятали?
– От журналистов, – не колеблясь ответил Мейсон. – Вы же прекрасно знаете, как это бывает. У газетчиков свои способы вытягивания из людей интервью.
– Но вы пошли с Евой Мартелл в пансионат Мэй Бигли и сказали, что она должна спрятать мисс Мартелл так, чтобы ее никто не мог найти?
– Точно так, – ответил Мейсон.
– Чтобы никто не мог ее найти?
– Да.
– Никто?
– Именно так.
– Неужели вы не понимаете, что это слово включает так же и полицию?
– Полицейские уже закончили работать с ней к тому моменту, улыбнулся Мейсон. – Они выслушали ее показания и отпустили.
– Но вскоре после этого она снова понадобилась.
– Что ж, – сказал Мейсон. – Очевидно, трудно требовать, чтобы я отгадывал намерения полиции, я не умею читать мысли. Если я правильно понимаю, Большое Жюри выносит свой приговор в зависимости от моих намерений. Поэтому я поясняю, каковы были мои соображения. Если вы желаете отрицать это, то должны доказать обратное.
– На следующий день вы узнали, что ее ищет полиция, потому что я сам сказал вам об этом.
– Да, вы сказали, – ответил Мейсон. – Вы сказали так же, что она должна явиться в полицию до полудня. Я посоветовал ей, чтобы она обязательно появилась в полиции до двенадцати часов. И тут кончается моя ответственность, мистер Гуллинг.
– Нет не кончается. Вы не привели ее до двенадцати часов.
– Разве это не чистая формальность? Ее привезла патрульная машина, разъезжавшая по городу.
– Ее _з_а_б_р_а_л_и_ из такси. Она утверждала, что ехала в полицию, но не смогла этого доказать.
– Минутку, минутку, мистер Гуллинг, – улыбнулся Мейсон. – Вы все перепутали. Эту проблему вы должны были обсудить с Евой Мартелл. Моя единственная связь с этим делом в том, что я сказал ей, что нужно явиться в полицию до двенадцати часов. Даже если бы она не последовала моему совету и отправилась, скажем, в Африку, я все равно был бы чист перед законом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62