Один в цивильном костюме. Другой коленопреклоненный, в джинсах. Цивильный громко выругался. Меня это не смутило. Похожий голос я слышал буквально несколько секунд назад.
Это он издал «эй!».
– Вы видели здесь мужчину с маленькой девочкой?
– А пошел ты... – огрызнулся цивильный.
Я подскочил к нему и с размаху дал пощечину.
– Видел или нет?
Он подался назад, наверное, не столько от боли, сколько от удивления.
– Ну, проходил тут один. С ребенком на руках. – Он ткнул пальцем куда-то влево.
Я выскочил на тропинку. Так, ясно. Они возвращаются к лужайке. Если не собьются с пути, выйдут из парка примерно там, где я оставил машину. Я побежал, энергично размахивая руками. Промчался мимо гомиков, усевшихся на стене. Один – с голубой косынкой на голове – поймал мой взгляд и кивком указал на место рядом с собой. Я ответил благодарным взглядом. Вдали показались огни парка. И сразу же в круге света, отбрасываемого уличным фонарем, я увидел мужчину во фланелевой рубахе. На руках у него была Тара.
– Держи его! – заорал я. – Остановите его кто-нибудь!
Мужчина исчез из вида.
Я перевел дыхание и вновь побежал, взывая о помощи. Никто не откликался. Там, где парочки нередко любуются пейзажем, открывающимся с востока, я засек фланелевую рубаху. Ее обладатель перелезал через ограду, за которой начиналась роща. Я было рванул к нему, но тут раздался истошный вопль:
– Стоять!
Я застыл как вкопанный. Полицейский. В руке пистолет.
– Стоять!
– У него мой ребенок! Помогите!
– Доктор Сайдман?
Знакомый голос. Риган.
Откуда он взялся? Ладно, после разберемся.
– За мной!
– Где деньги, доктор Сайдман?
– Вы не понимаете, – сказал я. – Они только что перелезли через ограду.
– Кто «они»?
Я догадался, к чему все идет. За спиной Ригана стояли два стража порядка с пистолетами на изготовку. Риган, скрестив руки на груди, не сводил с меня глаз. Вот и Тикнер появился:
– Давайте-ка потолкуем. Вы не против?
Против. Стрелять они не будут. А если все-таки будут – наплевать. И я побежал. Они – за мной. Полицейские были моложе меня и наверняка здоровее. Но и у меня имелся свой козырь: ярость. Я преодолел ограду. Копы – следом.
– Стоять!
Одышка не располагает к объяснениям. Я не отреагировал на приказ. Я хотел одного – чтобы полицейские были неподалеку.
Я кубарем покатился вниз по склону. Осколки стекла резали кожу, застревали в волосах. Пыль забивала горло, я с трудом удерживался от того, чтобы не раскашляться. На пути встретилось дерево. Глухой звук. Боль. Внутри возникла полная пустота. Я глотнул воздуха и покатился дальше. Свернув направо, я оказался на тропинке. Сзади мелькали фонари фараонов. Ну и хорошо.
Я глянул по сторонам. Никого – ни фланелевой рубахи, ни Тары. Куда он мог деться? Поди угадай! Я остановился. Полицейские приближались ко мне.
– Стоять!
Пятьдесят на пятьдесят.
Я собрался чесануть налево, как вдруг заметил парня в голубой косынке. На сей раз он кивком указал мне за спину.
– Спасибо, – сказал я.
Кажется, он что-то ответил, но я уже был далеко. Я продирался сквозь заросли, направляясь к проломленному забору. Я слышал шаги преследователей, но они были далеко. Я поднял голову и в очередной раз увидел человека во фланелевой рубахе. Он стоял под уличным фонарем, у входа в метро. Кажется, он пытался отдышаться.
Я прибавил хода.
Он пустился бежать.
Теперь между нами было не более пятидесяти ярдов. Но у него на руках ребенок. Не уйдет. Один из копов гаркнул: «Ни с места!» – для разнообразия, надо полагать. Я от души надеялся, что они с напарником не откроют стрельбы.
– Он на улице! – крикнул я. – У него моя дочь!
Не уверен, что меня услышали. В конце концов я очутился на авеню Форт-Вашингтон. Я посмотрел вдаль и заметил, что кто-то пробегает мимо школы матери Кабрини, рядом с часовней.
Странная штука – сознание, оно живет само по себе. Часовня Кабрини – одно из самых удивительных мест на Манхэттене. Просто сюр какой-то. Однажды Зия затащила меня сюда на мессу, чтобы я понял, отчего часовня так притягивает туристов. И действительно все сразу стало ясно. Мать Кабрини умерла в 1901 году, ее забальзамированное тело покоится в стеклянном саркофаге, который играет роль алтаря. Священники совершают возле него мессу. Нет-нет, я ничего не придумываю. Тот же самый деятель, что сделал мумию Ленина в России, занимался и матерью Кабрини. Часовня открыта для посещений. Тут даже есть сувенирный магазин.
Я еле держался на ногах, но продолжал бег. Полиция отстала. Я обернулся:
– Сюда! У школы!
И снова наддал. Вскоре я очутился у входа в часовню. Она была заперта. Человек во фланелевой рубахе исчез. Я огляделся, чувствуя, как дико колотится сердце.
– Сюда! – вновь крикнул я в надежде, что полицейские, а может, и Рейчел услышат.
Но духом я пал. Я понял, что упустил шанс. Моя дочь снова пропала. И тут раздался характерный рокот. Кто-то заводил машину.
Я круто повернулся, обшарил глазами улицу и бросился в ту сторону, откуда пришел звук. Машина уже тронулась с места. Она была ярдах в десяти от меня. «Хонда». На всякий случай я запомнил номер, хотя и соображал, что большого толка в том нет. Водитель все никак не мог выехать со стоянки. Его лица я не видел. Но рисковать не собирался.
«Хонда», задев бампер стоявшей впереди машины, выруливала на улицу. Я рванулся к «хонде» и дернул на себя водительскую дверцу. Наконец-то повезло, не заперта.
За рулем сидел мужчина во фланелевой рубахе. Он сразу ухватился за ручку и попытался захлопнуть дверцу. Я не уступал. Он нажал на газ.
А потом качалось как в кино. «Хонда» ехала, я, вцепившись пальцами в стояк, отделяющий переднюю дверцу от задней, бежал за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104