– Я прав, леди Мора? Вам, в конце концов, надоело корчить из себя чопорную недотрогу? Вы обнаружили, что под вашей внешней благопристойностью скрывается такая же распутница, какой была ваша мать?
Взбешенная его чудовищным цинизмом, Мора с негодованием посмотрела на него, собираясь выдать уничтожающий ответ, который запомнится графу надолго. Но она не успела произнести, ни звука. Он вдруг обнял ее за талию и прижал к своему теплому мускулистому телу. От неожиданности все слова застряли у нее в горле.
– На вашем месте, – произнес он бархатным голосом, – я бы хорошенько подумал, прежде чем что-то сказать. – Какое-то мгновение он удерживал ее, гипнотизируя взгляд своим хищным взглядом, и Мора боялась, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Потом перевел взгляд на ее дрожащие губы. – Впрочем, будет лучше, если вы вообще помолчите.
Только она успела уловить в его сверкающих глазах пугающий огонек решимости, как он нагнул голову и завладел ее губами в безжалостном поцелуе.
В то же мгновение весь здравый смысл, которым обладала Мора, выпорхнул из ее головы и уплыл в открытую форточку.
Это был такой смелый, такой уверенный натиск, что она даже не могла дышать. Голова шла кругом, и не осталось никаких сил для борьбы и возражений. Умелые движения его губ сопровождались волшебными ласками бархатистого языка, который сначала медленно скользил по ее атласным губам, а потом властно проник в рот, отчего девушку бросило в дрожь.
«Нет, этого не может быть! – вопила чудом, уцелевшая частичка ее разума. – Я не должна позволять ему себя целовать!» Девушка знала, что ей надо оттолкнуть его, отругать за подобную наглость. Но всем ее существом овладела странная покорность, которая почти отключила мозг и внедрилась в каждую клеточку тела. Руки и ноги Моры налились свинцовой тяжестью и сделались совсем бесполезными.
А когда она, наконец, кое-как справилась со своей вялостью и смогла поднять руки с намерением отпихнуть от себя графа, они почему-то сами обвили его шею, а пальцы запутались в шелковистых белокурых волосах на его затылке.
«Безумие! Настоящее безумие! Но как же невероятно вкусен его пряный поцелуй…» Это была последняя, ясная мысль, которая ее посетила. В следующий миг волна желания, так долго сдерживаемая, нарастающая, вдруг пробила все заслоны и накрыла девушку с головой.
Гейбриел знал, что это ошибка. Но он напрасно призывал на помощь свою волю, пытаясь отпустить прекрасную пленницу и уйти восвояси. Да, он отчетливо сознавал, что должен немедленно положить конец происходящему, однако какая-то неведомая сила руководила его действиями, застила разум… В конце концов, все логические доводы оставили его, он вообще перестал что-либо соображать. Все его чувства сосредоточились на леди Давентри и на сумасшедшем желании обладать ею.
Этот поцелуй был задуман как наказание: девушка не на шутку разозлила его своей упрямой несговорчивостью. Однако очень скоро стремление отомстить уступило место чему-то большему. Гейбриел не собирался подробно исследовать этот вопрос и знал лишь одно: он ее хочет. Еще ни разу, обнимая женщину, он не испытывал подобных ощущений. Она была такой нежной и мягкой, такой покорной и беззащитной, такой хрупкой, такой…
Невероятно чудесной.
Забавно, черт возьми! Он находит «чудесной» дочь опытной искусительницы, которая соблазнила его отца и обрекла на гибель! Казалось бы, эта девушка не должна вызывать у него ничего, кроме презрения и отвращения. Однако доводы рассудка сейчас не имели никакого значения. Он держал ее в объятиях, ощущая на своих губах сочный медовый вкус ее губ, и она трепетно льнула к нему.
«Почему я не могу удержаться? – в смятении думал Хоксли, все, углубляя поцелуй и наслаждаясь ее тихими стонами. – Откуда, черт возьми, взялось это непреодолимое влечение? Зачем я все время ищу ее и спасаю от обидчиков?» Он не знал ответа. Но с момента их первой встречи, едва заглянув в эти ярко-голубые глаза, такие настороженные и беззащитные, он был сражен и совершенно очарован. Эта юная леди интриговала и притягивала его, и он ничего не мог с собой поделать.
Возможно, всему виной был тот мимолетный миг взаимного согласия, который они когда-то испытали на балу у Графтонов. Или дело в другом, и он чувствует себя ответственным за судьбу? Ведь это его отец лишил Мору матери, навсегда изменив ее судьбу и судьбы ее близких.
Однако, как бы то ни было, еще ни одна из женщин (а сколько их, красивых и более опытных, перебывало в его объятиях!) не волновала его так сильно.
Наконец, прервав поцелуй, он посмотрел на ее запрокинутое кверху лицо и с невольным удовлетворением отметил, как пылают ее щеки, и туманится взгляд. Не в силах совладать с собой, Хоксли дрожащей рукой распустил завязки на ее плаще и стянул его с плеч девушки. Плащ черным облаком упал к ее ногам, открыв вечернее платье из фиолетового шелка с пышными юбками и открытым лифом, которое плотно облегало мягкие изгибы фигуры и наполовину обнажало восхитительные округлости груди. Сейчас Мора выглядела как никогда соблазнительно. С растрепавшимися черными локонами и яркими нежными губами, опухшими от его поцелуев, она напоминала даму, пресытившуюся бурной страстью и утомленную ласками невероятно пылкого любовника.
Его мужской орган ожил и болезненно затвердел, превратившись в нацеленное копье. Хоксли едва не застонал. Боже правый, откуда такая реакция? Почему он не испытывал подобного желания к леди Лэнскомб или к тем двум блондинкам, которые так откровенно строили ему глазки в саду? Почему вдруг она?
Он обнял девушку за талию и привлек ее ближе, умостив на ее животе тот крепкий бугорок, который образовался в его брюках, затем качнул бедрами и ткнулся в ее лоно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74