Ц Он взгляну
л на часы. Ц Я подожду тебя на улице, Ада.
Сильвестр ушел.
Я посмотрел на Аду.
Ц Томми, Томми! Я не... Ц Она не договорила.
Глаза у нее затуманились. В первую минуту я решил, что это только показало
сь мне Ц никогда бы не подумал, что она способна заплакать, но на щеках у н
ее действительно показались слезы.
Ц Поправляйся! Ц крикнула она и выбежала из палаты.
Через закрытую дверь до меня донесся стук ее каблуков и чьи-то голоса, кот
орые затихали по мере удаления.
На следующий день врач сообщил, что у меня перелом шейных позвонков.
Ц Поправиться-то вы поправитесь, Ц утешил он, Ц но потребуется время. О
чень много времени.
Предупреждая мой вопрос, он добавил:
Ц Вы потеряли управление машиной. Возможно, произошел прокол. Лопнули о
бе покрышки передних колес. Автомобиль трижды перевернулся. Ц Он засме
ялся, словно не знал, что можно сказать еще. Ц Страшный случай. Это чудо, чт
о вы остались в живых.
Я вопросительно посмотрел на доктора, и он понял мой взгляд.
Ц Ну, месяцев шесть, а то и год. Можно только гадать.
Спустя неделю верховный суд штата вынес определение о том, что, согласно
закону, я не в состоянии выполнять функции губернатора, и передал бразды
правления в руки Ады.
Газеты принесла медсестра. Она прочитала кое-что из напечатанного в них
и показала первые полосы. Я увидел себя в гипсе и снимок печальной Ады, под
нимающейся по ступеням Капитолия.
Ц Видите? Ц спросила медсестра. Ц Вы ни о чем не должны беспокоиться. Об
о всем позаботились без вас.
На следующий день после того, как Ада стала исполнять обязанности губерн
атора, со мной попыталась повидаться газетная братия, но врач не разреши
л. Кстати, встреча все равно оказалась бы бесполезной, поскольку я даже зн
аками не смог бы изобразить ни "да", ни "нет".
Ц Через несколько дней вы сможете разговаривать, Ц сообщил мне врач.
Ц Думаю, всему причиной шок. Но вы не беспокойтесь.
"Не беспокойтесь"! До чего же мило! Не беспокойтесь Ц и все тут...
В восемь он сделал мне инъекцию снотворного, и я мгновенно заснул. Спал я,
наверно, часов семь-восемь Ц во всяком случае, на улице было уже совсем т
емно, как бывает лишь в самое темное время суток.
Я уже проснулся, когда открылась дверь и на пороге появилась медсестра. В
мягко освещенном дверном проеме она казалась большим белым ящиком. Види
мо, она заглянула в палату, желая проверить, все ли в порядке. Сестра нагну
лась надо мной, я услыхал, как зашелестел ее накрахмаленный белый халат, а
в слабом свете, проникавшем из коридора, увидел ее седые волосы и грубые ч
ерты лица.
Ц Вам надо бы спать, господин губернатор, Ц сказала она, заметив, что я ле
жу с открытыми глазами.
"Никакой я не губернатор! Вы что, не слышали?" Ц хотелось крикнуть мне, но, р
азумеется, ничего из этого не получилось.
Ц Нужно отдыхать, Ц приказала сестра. Ц Постарайтесь заснуть.
Шурша халатом, она промаршировала по палате и скрылась за дверью, а я снов
а остался один.
Я лежал на больничной койке со сломанной шеей и сквозь окно мог видеть но
чное бледнеющее небо, еще усыпанное звездами, похожими на булавочные гол
овки. Вот так же выглядело оно, это небо, год назад, когда я был губернаторо
м Ц целым и здоровым, или пять лет назад, когда я служил шерифом, и за десят
ь лет до этого, в бытность мою простым певцом-самоучкой из захолустья. Так
ое же небо расстилалось надо мной и в те дни, тридцать лет назад, когда я пр
осыпался в щитовом домике от крика петухов, выскакивал на улицу и видел т
акое же бледнеющее небо и такие же гаснущие звезды. Все было таким же. Толь
ко я стал другим.
И вдруг как раз в это мгновение я услышал пение петуха и на секунду подума
л, что все происходит тридцать лет назад. Мне показалось, что я иду по длин
ному коридору и нахожу дверь, за которой живет мое прошлое Ц любой его де
нь, любая минута по моему выбору.
Но я тут же вернулся в настоящее. Все происходило наяву, в пять часов утра,
я беспомощно валялся на больничной койке со сломанной шеей, а моя продаж
ная жена-убийца, едва не отправив меня на тот свет, уже успела забраться в
мое кресло.
Время тянулось медленно, будто две недели прошли, а не ночь, но вот дневная
медсестра принесла мне вместе с завтраком утренние газеты. Красавицей е
е никто бы не назвал, но после ночного солдафона она казалась даже хороше
нькой: лет около тридцати, пухленькая, с гладкой кожей, темноволосая.
Здороваясь со мной, сестра чуточку покраснела, и где-то в глубине сознани
я у меня мелькнула мыслишка, что со временем я, может, приударю за ней, хотя
до этого еще очень далеко и в данную минуту мне совсем не до нее.
Она показала мне первую полосу газеты, и я увидел огромную фотографию Ад
ы; она стояла у подножия высокой белой лестницы и смотрела вверх, на двуст
ворчатые, обитые медью двери, а может быть, и значительно выше Ц на вершин
у Капитолия. Ничего не скажешь, хорошая фотография, хотя и самая настояща
я липа. По этой лестнице поднимались только любопытные туристы, и никто б
ольше. Однако снимок был прекрасный. Ада выглядела грустной и одинокой, н
о мужественной.
Да, она добилась своего. Именно к этому она все время стремилась. С самого
начала. А я, как самый настоящий болван, не только ничего не сделал, чтобы п
омешать ей, но даже ни о чем не догадывался, пока не стало поздно. Она ловко
использовала меня. Она и Сильвестр. Она использовала меня так же, как когд
а-то использовал меня он, а сейчас использует ее, о чем, возможно, она еще не
догадывается. Сильвестр! Даже про себя я не мог обозвать его сукиным сыно
м Ц это было бы слишком мягко сказано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129