В углах приютились тумбы со скульптурами, а на подоконниках стояли большие вазы с живыми цветами.
Повернув за угол в правое крыло дома, Софи по запаху определила дорогу к конечному пункту своего путешествия. Ей предстояло очистить от нечистот и вытряхнуть пыль из коврика около двери комнаты маркизы. Автором же всех гадостей был живший в доме презлющий кот.
Подойдя к двери маркизы, Софи чуть не задохнулась от зловония. В этот момент ей больше всего хотелось вытрясти загаженный котом ковер на голову Фэнси, ибо она не сомневалась, что та специально дает такие мерзкие поручения новенькой служанке из чувства ревности.
Проклиная в душе несносную служанку и ее подленькие проделки, Софи опустилась на колени рядом с кучей кошачьих экскрементов, которые было велено убрать. Софи подумала, что Фэнси, объясняя хозяину причины появления нечистот у двери его супруги, всегда привирала. Она уверяла, что это проделки терьера садовника, который обычно бегает по двору, но иногда пробирается в дом. Надо быть совсем безмозглым, чтобы поверить в такую сказку! Кошачий запах невозможно перепутать ни с каким другим! А уж с собачьим тем более! Кроме того, коврик был обгажен ночью, когда все наружные двери дома наглухо закрыты, за чем бдительно следит привратник Диксон. Нет, терьер здесь был совершенно ни при чем! Кто-то, неизвестно по каким причинам ненавидевший Софи, специально подбросил к двери маркизы кота, чтобы доставить ей неприятности, поскольку знал, что именно ей придется за ним убирать.
Скорее всего это была Фэнси – ведь она относилась к Софи с особой неприязнью. И это была далеко не первая ее пакость: уже не раз Фэнси всячески старалась помешать новой служанке работать, чтобы потом обвинить в нерадивости.
Софи стало жалко себя, она тяжело вздохнула. Затем вытащила из корзины старую газету и собрала в нее отвратительную кучу. Ладно! Надо продержаться всего три недели. Самое большее – месяц! К тому же после всего, что она выстрадала, это выглядело не так уж страшно.
Снова вздохнув, Софи отложила в сторону газету с кошачьими экскрементами, вынула из корзины скребок, щетку, кусок мыла и тряпку. Потом взяла кувшин и, налив в него воды из стоявшего в углу ведра, принялась усердно оттирать коврик. Но скоро остановилась и, выпрямившись, задумалась.
Она думала о том, что этот омерзительный случай с котом – уже не первое ее унижение за прошедшую неделю. Взять хотя бы условия для ночлега. Могла ли Софи когда-нибудь подумать, что ей придется с кем-то делить кровать? Нет, не с мужем или любовником! Просто с едва знакомой женщиной по имени Пэнси, работающей в доме обыкновенной прачкой!
Это же настоящая мука! Пэнси – неугомонная болтушка. Как только их головы касались подушек, она начинала тараторить, трещать, ворчать, жаловаться… И так все ночи напролет! Причем всегда на одну и ту же тему – о ее безумной любви к какому-то работнику с соседней фермы. Неугомонной прачке не приходило в голову, что смертельно уставшей за день Софи не было никакого дела ни до соседа-работника, ни до их романа. Хотя бы потому, что она едва знала Пэнси и никогда в глаза не видела ее возлюбленного. Но благодаря лирическим излияниям соседки по постели Софи с момента приезда в Хоксбери спала каждую ночь не более четырех часов…
Чем дольше Софи скребла и чистила коврик, тем громче в ее душе звучал голос протеста. Здесь она должна вставать по утрам в пять часов. Почему так рано? Это же просто бесчеловечно! Антигуманно, когда речь идет о знатном человеке. Для тех, кто стоит на низших ступенях социальной лестницы, это вполне нормально. Жизненные трудности выпали им по жребию от рождения. А потому им вовсе не пристало роптать. Она же рождена совсем для другой жизни, ибо принадлежит к привилегированному классу. Ей на роду было написано жить с комфортом, в богатстве, легко и счастливо. Поэтому она-то как раз имеет полное право роптать и протестовать против подобного обращения! Ничего, они услышат голос протеста! Пусть только вернется дядя и вызволит ее отсюда!
Софи улыбнулась, предвосхищая счастливый день. Она выскажет им все, припомнит каждую обиду и унижение! А самое главное – сбросит наконец с себя оскорбительную одежду прислуги.
Снова прервав чистку коврика, Софи посмотрела на свою одежду. Одного взгляда было достаточно, чтобы привести девушку в полнейшее отчаяние. Здесь считалось, что поденная прислуга очень редко встречается с хозяевами, а потому одежда для нее подбиралась самая дешевая. Внешний вид служанки никого не интересовал, поэтому в отличие от горничных, одетых в узорчатые голубые платья, Софи довольствовалась холщовой серой юбкой и старомодным жакетом с корсажем из материи, напоминавшей очень жесткую мешковину.
О, корсаж был просто ужасен! И не только из-за совершенно немыслимого цвета разведенной горчицы. Он был велик по размеру и сильно уродовал фигуру. О каких-либо, даже самых отдаленных, намеках на моду говорить просто не приходилось. В подобном одеянии Софи выглядела на все сорок лет, если не больше. Для полноты впечатления оставалось водрузить на голову бесформенный обветшалый чепец!
Застонав от отчаяния и проклиная весь белый свет, Софи вновь принялась скоблить и отмывать коврик. Она смотрела на свои огрубевшие руки и не узнавала их. Господи, когда только вернется дядя и вызволит ее из этого отвратительного рабства!
Коврик тем временем вновь стал чистым и пушистым. Исчез и мерзкий запах, сменившийся свежим ароматом дорогого мыла. Софи поднялась с колен, собрала щетку, тряпку, скребок и положила в корзину. Подняв ее здоровой левой рукой, она собралась уходить, но в этот момент услышала скрип ступенек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101