ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
У русских есть вопросы о разделе германского флота и другие… Второй вопрос – это вопрос о репарациях. Затем следует обсудить вопрос об опекаемых территориях.
Черчилль сразу насторожился и тут же спросил:
– Вы имеете в виду территории в Европе или во всем мире?
Глава советской делегации уклонился от прямого ответа. Он сказал, что еще не знает точно, что это за территории, но добавил, что «русские хотели бы принять участие в управлении опекаемыми территориями». Далее, излагая свои соображения по повестке дня, Сталин сказал, что следовало бы обсудить вопрос о восстановлении дипломатических отношений с бывшими сателлитами Германии. Необходимо также поговорить о режиме в Испании. Затем глава Советского правительства упомянул проблемы Танжера, Сирии и Ливана как возможные темы для обсуждения. Что касается польского вопроса, то, по мнению Сталина, его необходимо обсудить в аспекте решения тех вопросов, которые вытекают из факта установления в Польше правительства национального единства и необходимости, в связи с этим, ликвидации эмигрантского польского правительства в Лондоне.
Эти предложения не вызвали возражений. Участники переговоров договорились, чтобы три министра иностранных дел регулярно собирались и выбирали те конкретные вопросы повестки дня, которые должны быть рассмотрены руководителями держав на очередном пленарном заседании.
Когда обсуждался вопрос о функциях Совета министров иностранных дел, Сталин спросил:
– Это будет совет, подготавливающий вопросы для будущей международной мирной конференции?
– Да, – ответил Трумэн.
– Для мирной конференции, которая закончит войну, – патетически продекламировал Черчилль.
– В Европе война закончилась, – уточнил Сталин. – Совет определит и подскажет срок созыва мирной конференции.
Трумэн, как известно, вовсе не хотел созыва мирной конференции. Но он не решался тогда раскрыть свои карты и на вопрос Сталина ответил недвусмысленным «да». Пожалуй, он чуть-чуть выдал себя лишь тем, что особо подчеркнул: «Конференция не должна созываться до тех пор, пока мы не подготовимся к ней должным образом». Участники встречи, по предложению Трумэна, договорились начинать пленарные заседания не в 5, а в 4 часа после полудня.
– Если это принято, – сказал Трумэн, – отложим рассмотрение вопросов до завтра, до 4 часов дня.
Но перед тем как заседание было закрыто, произошел любопытный диалог, который представляется важным привести в протокольной записи.
« Сталин . Только один вопрос: почему г-н Черчилль отказывает русским в получении их доли германского флота?
Черчилль . Я не против. Но раз вы задаете мне вопрос, вот мой ответ: флот должен быть потоплен или разделен.
Сталин . Вы за потопление или за раздел?
Черчилль . Все средства войны – ужасные вещи.
Сталин . Флот нужно разделить. Если г-н Черчилль предпочитает потопить флот, – он может потопить свою долю, я свою долю топить не намерен.
Черчилль . В настоящее время почти весь германский флот в наших руках.
Сталин . В том-то и дело, в том-то и дело. Поэтому и надо нам решить этот вопрос».
Советское правительство уже имело неприятный опыт с итальянскими трофейными судами, захваченными западными державами. Естественно, что оно сочло необходимым проявить такую настойчивость в отношении германского флота.
Дилемма атомной бомбы
18 июля в 1 час 15 минут дня президент Трумэн прибыл на виллу Черчилля. Британский премьер пригласил его на ланч. Трумэн захватил с собой только что поступившую из Вашингтона телеграмму о результатах испытания атомной бомбы в Нью-Мексико. Ознакомив Черчилля с ее содержанием, президент поднял вопрос о том, что и как следует сообщить по этому поводу Сталину. Он, Трумэн, разумеется, не имел в виду, подобно Стимсону, продемонстрировать русским добрую волю. Он думал о другом: как избежать обвинений в том, что он проявил злую волю.
Трумэн считал, что если ознакомить советских представителей с подробностями взрыва, то это лишь ускорит их вступление в войну против Японии, чего он вообще предпочел бы избежать. Оба западных лидера полагали, что поскольку больше нет нужды в советской помощи на Дальнем Востоке, то самое лучшее было бы вообще ничего русским не говорить. Но это в дальнейшем могло иметь отрицательные последствия. Конечно, рассуждали собеседники, неплохо бы просто потянуть время, пока из Вашингтона не поступят более полные данные об испытании бомбы. Но все же оставался кардинальным вопрос: каким образом и что именно сказать Сталину… Если его проинформировать в письменном виде, то это придаст информации слишком официальный характер и к сообщению о бомбе будет привлечено излишне пристальное внимание. С другой стороны, если Сталину сказать об этом на каком-то специальном заседании, то он может серьезнее, чем хотелось бы западным лидерам, отнестись к возможностям нового оружия и ускорить переброску советских войск на Дальний Восток. Между тем и Трумэн, и Черчилль лелеяли надежду, что с помощью атомной бомбы война против Японии закончится до вступления в нее Советского Союза.
Взвесив различные возможности, собеседники пришли к тому, что лучше всего сказать о бомбе невзначай, как бы мимоходом, когда Сталин будет отвлечен какими-то своими мыслями.
Трумэн подытожил:
– Я думаю, что лучше всего мне сказать ему после одной из наших пленарных встреч. Причем ограничиться замечанием, что у нас есть совершенно новый тип бомбы, не упоминая слова «атомная». Сказать, что это нечто совершенно необычное, что, как мы полагаем, будет иметь решающее влияние на волю японцев к продолжению войны…
Немного подумав, Черчилль сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266
Черчилль сразу насторожился и тут же спросил:
– Вы имеете в виду территории в Европе или во всем мире?
Глава советской делегации уклонился от прямого ответа. Он сказал, что еще не знает точно, что это за территории, но добавил, что «русские хотели бы принять участие в управлении опекаемыми территориями». Далее, излагая свои соображения по повестке дня, Сталин сказал, что следовало бы обсудить вопрос о восстановлении дипломатических отношений с бывшими сателлитами Германии. Необходимо также поговорить о режиме в Испании. Затем глава Советского правительства упомянул проблемы Танжера, Сирии и Ливана как возможные темы для обсуждения. Что касается польского вопроса, то, по мнению Сталина, его необходимо обсудить в аспекте решения тех вопросов, которые вытекают из факта установления в Польше правительства национального единства и необходимости, в связи с этим, ликвидации эмигрантского польского правительства в Лондоне.
Эти предложения не вызвали возражений. Участники переговоров договорились, чтобы три министра иностранных дел регулярно собирались и выбирали те конкретные вопросы повестки дня, которые должны быть рассмотрены руководителями держав на очередном пленарном заседании.
Когда обсуждался вопрос о функциях Совета министров иностранных дел, Сталин спросил:
– Это будет совет, подготавливающий вопросы для будущей международной мирной конференции?
– Да, – ответил Трумэн.
– Для мирной конференции, которая закончит войну, – патетически продекламировал Черчилль.
– В Европе война закончилась, – уточнил Сталин. – Совет определит и подскажет срок созыва мирной конференции.
Трумэн, как известно, вовсе не хотел созыва мирной конференции. Но он не решался тогда раскрыть свои карты и на вопрос Сталина ответил недвусмысленным «да». Пожалуй, он чуть-чуть выдал себя лишь тем, что особо подчеркнул: «Конференция не должна созываться до тех пор, пока мы не подготовимся к ней должным образом». Участники встречи, по предложению Трумэна, договорились начинать пленарные заседания не в 5, а в 4 часа после полудня.
– Если это принято, – сказал Трумэн, – отложим рассмотрение вопросов до завтра, до 4 часов дня.
Но перед тем как заседание было закрыто, произошел любопытный диалог, который представляется важным привести в протокольной записи.
« Сталин . Только один вопрос: почему г-н Черчилль отказывает русским в получении их доли германского флота?
Черчилль . Я не против. Но раз вы задаете мне вопрос, вот мой ответ: флот должен быть потоплен или разделен.
Сталин . Вы за потопление или за раздел?
Черчилль . Все средства войны – ужасные вещи.
Сталин . Флот нужно разделить. Если г-н Черчилль предпочитает потопить флот, – он может потопить свою долю, я свою долю топить не намерен.
Черчилль . В настоящее время почти весь германский флот в наших руках.
Сталин . В том-то и дело, в том-то и дело. Поэтому и надо нам решить этот вопрос».
Советское правительство уже имело неприятный опыт с итальянскими трофейными судами, захваченными западными державами. Естественно, что оно сочло необходимым проявить такую настойчивость в отношении германского флота.
Дилемма атомной бомбы
18 июля в 1 час 15 минут дня президент Трумэн прибыл на виллу Черчилля. Британский премьер пригласил его на ланч. Трумэн захватил с собой только что поступившую из Вашингтона телеграмму о результатах испытания атомной бомбы в Нью-Мексико. Ознакомив Черчилля с ее содержанием, президент поднял вопрос о том, что и как следует сообщить по этому поводу Сталину. Он, Трумэн, разумеется, не имел в виду, подобно Стимсону, продемонстрировать русским добрую волю. Он думал о другом: как избежать обвинений в том, что он проявил злую волю.
Трумэн считал, что если ознакомить советских представителей с подробностями взрыва, то это лишь ускорит их вступление в войну против Японии, чего он вообще предпочел бы избежать. Оба западных лидера полагали, что поскольку больше нет нужды в советской помощи на Дальнем Востоке, то самое лучшее было бы вообще ничего русским не говорить. Но это в дальнейшем могло иметь отрицательные последствия. Конечно, рассуждали собеседники, неплохо бы просто потянуть время, пока из Вашингтона не поступят более полные данные об испытании бомбы. Но все же оставался кардинальным вопрос: каким образом и что именно сказать Сталину… Если его проинформировать в письменном виде, то это придаст информации слишком официальный характер и к сообщению о бомбе будет привлечено излишне пристальное внимание. С другой стороны, если Сталину сказать об этом на каком-то специальном заседании, то он может серьезнее, чем хотелось бы западным лидерам, отнестись к возможностям нового оружия и ускорить переброску советских войск на Дальний Восток. Между тем и Трумэн, и Черчилль лелеяли надежду, что с помощью атомной бомбы война против Японии закончится до вступления в нее Советского Союза.
Взвесив различные возможности, собеседники пришли к тому, что лучше всего сказать о бомбе невзначай, как бы мимоходом, когда Сталин будет отвлечен какими-то своими мыслями.
Трумэн подытожил:
– Я думаю, что лучше всего мне сказать ему после одной из наших пленарных встреч. Причем ограничиться замечанием, что у нас есть совершенно новый тип бомбы, не упоминая слова «атомная». Сказать, что это нечто совершенно необычное, что, как мы полагаем, будет иметь решающее влияние на волю японцев к продолжению войны…
Немного подумав, Черчилль сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266