Наркомом иностранных дел стал Молотов, самый близкий к Сталину человек. В свою очередь, и Гитлер пришел к выводу, что ему лучше дадутся победы на Западе, чем на Востоке. Для него не являлось секретом, что во Франции, как это часто бывало в истории с победившими нациями, полностью испарился воинственный дух. Правда, вдоль Рейна высилась мощная "линия Мажино", но ведь ее можно было обойти, наступая через Нидерланды и Бельгию. Расправившись с Францией, фюрер был готов пойти на договоренность с Англией, где тоже не очень-то хотели воевать. Да и уже состоявшиеся встречи Гитлера с Чемберленом в Бад-Годесберге и Мюнхене создали о нем у фюрера представление как о человеке, поддающемся шантажу. Нейтрализация Великобритании позволит наконец расправиться с Россией. А пока что следует попытаться найти общий язык со Сталиным.
Почва для германо-советского сближения становилась все более подходящей...
Однако в Кремле решили сперва предпринять еще одну попытку прийти к соглашению с Великобританией и Францией. Начались переговоры, которые, впрочем, из-за низкого ранга и отсутствия необходимых полномочий у английских и французских представителей изначально не сулили успеха.
К началу августа 1939 года Сталин пришел к выводу, что рассчитывать на серьезную договоренность с Лондоном и Парижем не приходится. Этот вывод подтвердили и переговоры с английской и французской военными миссиями, прибывшими в Москву 11 августа для обсуждения вопроса о совместных действиях по организации отпора агрессору. На вопрос наркома обороны СССР маршала Ворошилова, существует ли какое-либо соглашение с Польшей относительно пропуска через ее территорию советских войск в случае войны с Германией, генерал Думэн, возглавлявший французскую делегацию, ответил, что не знает планов Польши. Ворошилов спросил, какие контингенты может выставить Великобритания для усиления французской армии. Английский генерал Хэйвуд заявил, что к первой фазе войны с Германией Британия выставит 16 дивизий, а позднее еще 16 дивизий и что в настоящее время англичане имеют на своих островах -лишь пять регулярных дивизий и одну моторизованную.
Эти цифры выглядели смехотворно по сравнению с мощью Германии, уже имевшей под ружьем 140 дивизий. Не могли английские силы идти ни в какое сравнение и со 120 дивизиями, которые, как считали в Лондоне и Париже, с самого начала военных действий должен был выставить Советский Союз. Что касается поставленного советской стороной вопроса о планах союзников в отношении Бельгии, то французские представители заявили, что могут пройти через территорию этой страны только в случае ее просьбы, а поступила ли она неизвестно. Все это побудило Ворошилова заявить 14 августа: "Без четкого и недвусмысленного ответа на эти вопросы дальнейшие военные переговоры бессмысленны... Советская военная миссия не может рекомендовать своему правительству участвовать в предприятии, столь явно обреченном на провал".
Так сложилась обстановка, когда из Берлина поступило предложение о желательности улучшить германо-советские отношения. Но еще несколько раньше, 2 августа, в беседе с Астаховым, поверенным в делах посольства СССР в Берлине, Риббентроп, несомненно по прямому поручению Гитлера, выразил пожелание выработать "новый характер" отношений между Германией и Советским Союзом. Он заявил, что от Балтийского моря до Черного нет таких проблем, которые нельзя было бы решить к обоюдному удовлетворению. На вопрос Астахова, что конкретно рейхсминистр имеет в виду, Риббентроп выразил готовность к переговорам по актуальным вопросам, если такая же готовность имеется у советского правительства. В телеграмме, которой рейхсминистр информировал германского посла в Москве Шуленбурга о содержании беседы с Астаховым, имелось любопытное добавление: советскому поверенному в делах был сделан намек на готовность Германии "договориться с Россией о судьбе Польши".
Исход из Петрограда
Хорошо помню наш исход из голодного Петрограда. В стране бушует гражданская война. Некогда прекрасная Северная Пальмира представляет собой мрачное, холодное, беспросветное нагромождение каменных склепов, где, закутавшись в одеяла, влачат жалкое существование жители бывшей столицы царской империи. Советское правительство перебралось в Москву, а "гордый град" на Неве обретает статус провинции, какой остается и поныне. Мама тащит меня за руку. Закутанный в платок, я стараюсь быстро перебирать ногами. Ветер гонит по Невскому обрывки газет и прокламаций, шелуху семечек. Навстречу марширует взвод моряков. На плечах винтовки с примкну-тыми штыками...
На папином заводе маме выдали паек на неделю: полбуханки черного хлеба, две воблы и четыре картошки. Она спешит вернуться домой, где в тифозной горячке лежит отец. Всегда такой сильный и энергичный, он совершенно беспомощен.
Отец, особенно в молодости, был далек от политики. Все же он приветствовал Февральскую революцию и, отправляясь в город, прикалывал к лацкану пиджака красную бутоньерку. Он полагал, что освобождение России от оков самодержавия откроет простор для быстрого промышленного развития страны, в чем и он мечтал принять участие. Но хаос, наступивший после Октября, братоубийственная гражданская война воспринимались им как личная катастрофа. Выходец из бедной семьи провинциального учителя, рано оставшийся круглым сиротой, он сам выбился в люди. Окончив с золотой медалью гимназию, отправился из Чернигова в Петербург, где столь же успешно прошел курс в гатчинском училище и в Петербургском политехническом институте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143