- Подыши, - говорил он. - Дух какой. Всякий раз поражаюсь. И что в нем? Не пряник - хлеб простой, а как пахнет.
Запах хлеба по мере Гришкиного продвижения становился все крепче. Заметил Гришка, что собаки и курицы вдруг повернули носы в одну сторону. А запах хлеба стлался над землей величественно, как басовый звон.
- В пекарне, наверное, хлеб поспел.
Пекарня посреди деревни была в бывшей старинной церкви. Церковь ту старинную купец Зюкин построил, очень хитрый купец и очень все к себе загребущий. Была церковь толстостенная, грузная, как сундук, даже самые древние бабки-старухи на нее не крестились - такая некрасивая, к земле прижатая.
И вот запах хлеба ее как бы поднял, стены раздвинул, как бы раскалил изнутри.
Шел Гришка к пекарне медленным шагом, задавал себе вопрос: "Почему мне так грустно?" И размышлял о хлебе - он недавно вкус хлеба понял. Рядом и позади Гришки собаки шли, курицы, лошади, кошки, сороки, муравьи...
Пекарь - раскрасневшаяся тетя Полина высыпала из окна всем гостям крошек-обломышей. Гришке дала краюху мягкую, пушистую, неровную, но от запаха как бы круглую, такую большую и всевозрастающую. Такую чудесную, что Гришка глаза зажмурил и вообразил следующее: когда-то давно, много-много лет назад, когда все люди были детьми, когда деньгами служили разноцветные стеклышки, земля была свежая и молодая, такая мягкая, такая пушистая и такая духовитая, как горячий хлеб. И вот на ее поразительный запах слетелись со всей вселенной букашки, и лошади, и слоны, и киты, и медведи, и черепахи. Тогда небось все летали. Слетелись - и теперь на земле обитают.
Сквозь эту грезу различил Гришка щенка Шарика. Шарик лежал в отдалении, в тени лопухов, а в глазах его темных стояли слезы.
- Худо, - сказал Гришка. - Так худо, хуже и не придумаешь.
И вдруг Гришка ответил на свой вопрос: "Почему мне так грустно?" Потому, ответил, что осознал одну чрезвычайно простую мысль.
При встрече он выскажет ее девочке Лизе без колебаний.
Я НАД ТОБОЙ ХОЗЯЙКА
Возле правления колхоза висела доска с надписью: "Приказы и объявления". И то и другое сугубо официального смысла прикалывали на доску кнопками. Вечером на этой важной доске появилось объявление частного характера, к колхозным делам никакого отношения не имеющее. Написано на нем было:
САБАКА ИЩЕТ СЕБЕ ВЕРНАВО ДРУГА.
А под объявлением сидел щенок Шарик, и вид у него был неважный.
Первым объявление прочитал Гришка: он всякое письменное слово читал, развивался для будущего поступления в школу.
- Зачем искать? Пойдешь ко мне. Не сомневайся, я очень верный.
- А я и не сомневаюсь, - ответил Шарик и хвостом вильнул, как бы извиняясь. - Только ты меня взять не можешь, тебе у мамы спрашивать нужно.
- Она согласится. Она как увидит тебя, так сразу полюбит. Будем вместе в городе жить, - сказал Гришка таким голосом, словно дело это решенное.
Шарик глаза опустил, голову между лап свесил.
- Нет, - сказал он. - Я здесь хочу жить, в этой красивой местности.
Дачные дети подошли, прочитали объявление, стали наперебой щенку Шарику предлагать себя в верные друзья. А Костя Гостев, который своего ученого эрделя Юшку хотел променять, стоял сейчас в речке, синий от холода, и уши водой мочил - бабушка у Кости была человеком решительным и справедливым. Вдруг толпа расступилась - к доске объявлений подошли сразу двое: Пестряков Валерий и козел Розенкранц.
- Ясное дело, я тебе верный друг, - заявил Пестряков. - Сразу в лесной поход пойдем по компасу.
Шарик голову еще ниже свесил.
- Извини, я к тебе не могу...
- То есть?! - воскликнул Пестряков вопросительно.
- У тебя удивления нет, - прошептал Шарик. - Вдруг мы в лесном походе льва встретим?
Пестряков Валерий рот широко открыл и долго не мог закрыть.
- Да, - сказал козел Розенкранц. - Положеньице.
Тут толпа расступилась еще раз, как бы в кружок стала. И в этом кругу посередине оказалась девочка Лиза в совсем новом платье.
- Это еще что? - сказала она и ногой топнула. - Ты моя собственность. Я над тобой хозяйка.
Все молчали. И собаки, которые пришли с дачными детьми, тоже молчали, только носы отворачивали.
- Я человек честный, - объяснила Лиза с гордостью. - Признаю: может, я его немножко обидела в словесной форме.
- Если совсем маленько, то может быть... - попробовал заступиться за Лизу козел Розенкранц, но фыркнул вдруг и добавил: - Лизка, скажи большое спасибо, что я теперь стал культурный, даже книжку читаю о путешествиях в жаркие страны, не то я бы тебя сейчас в пыли вывалял и в крапиву затолкал.
Тут Гришка выступил вперед и без колебаний высказал Лизе простую мысль, которую понял, когда ел горячий хлеб из пекарни. Но поскольку он еще не учился в школе, то простые мысли не умел излагать просто. Вот что у него получилось:
- Если друг, то не собственность. Если собственность, то унижение. Если унижение, то в дружбе измена. Если измена, то предательство. А предательство маленьким не бывает.
Лиза сделалась красной, как ее красный шелковый бант.
- Ах, так! - воскликнула она. Направилась было уходить с высокомерным презрением, но повернулась, всхлипнула и прогудела не слишком разборчиво: - А Шарик сам изменник. И пишет безграмотно, как курица лапой... И вы такие же...
ШУТКИ ТУТ НЕУМЕСТНЫ
Пестряков Валерий остался у доски приказов и объявлений уговаривать Шарика, а Гришка пошел по деревне. Он размышлял над той простой мыслью и почему-то девочку Лизу жалел. Представлялась ему девочка Лиза, с носом, так высоко задранным, словно она хочет проклюнуть небо. Но ведь небо иллюзия, просто-напросто оптическая синева.
- Здравствуйте, Григорий... Я, Григорий, домой вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29