Хорошо пройтись вдвоем с Говардом, разговаривая о пустяках и не делая над собой никаких усилий.
Утро прошло удивительно приятно. Когда с церемонией представления было покончено, миссис Фитцджеральд настояла, чтобы они выпили чаю с ее новым пирогом, горячими булочками и плюшками. Ректор пришел из своей комнаты и, усевшись рядом с ними, поддерживал светскую беседу, пока они пили и ели.
Затем Говард многозначительно взглянул на сестру, призывая поддержать его, и предложил Фитцу и мисс Фитцджеральд прогуляться.
Священник заметил, что на Рождество может пойти снег.
– Оденься потеплее, дорогая, – наказала миссис Фитцджеральд дочери.
Как Джулиана и ожидала, выйдя на улицу, Говард взял мисс Фитцджеральд за руку. Она же оперлась на руку мистера Фитцджеральда, и они вчетвером пошли по дороге, которая называлась деревенской улицей, и дальше по полю, с одной стороны ограниченному массивной стеной портлендского парка.
Джулиана не предполагала гулять вдвоем с незнакомым мужчиной. Его лицо было красивым и излучало иронию. Похоже, он был на восемь или десять лет старше ее, но она не ощущала разницы в возрасте. Фитц приходился священнику сыном и зарабатывал себе на жизнь, управляя чьим-то поместьем. В принципе, ему ничего не стоило дать ей почувствовать себя косноязычной и чересчур наивной для своих лет.
Он расспрашивал о ее жизни, и Джулиана обнаружила, что способна говорить об этом, не замечая, что ей девятнадцать лет. В свою очередь, он рассказал ей о своей работе, которую находил интересной. Также он поведал ей о семье герцога и герцогини Портлендских – о детских играх, которые затевало подрастающее поколение, и о своем участии в проказах. Фитц заставил Джулиану усмехнуться и полностью успокоиться.
Она видела, что Говард прогуливается рядом с мисс Роуз, которую Джулиана считала одновременно и милой, и хорошенькой. Роуз была старше Джулианы всего на год или на два. Когда все четверо остановились полюбоваться издали на Портленд-Хаус, Джулиана подошла к Роуз и заговорила с ней, как со старой знакомой. С Роуз ей оказалось проще найти общий язык, чем с графиней. Графиня де Вашерон была хорошим слушателем, но в действительности почти ничего не сказала ей.
Роуз говорила о том, какое это удовольствие пробыть дома целых две недели, о детях, за которыми она следила, и об одиночестве, которое стало бы совсем невыносимым, если бы ее брат не служил в том же доме.
Она любезно улыбнулась Джулиане.
– Как ужасно с моей стороны говорить о таких вещах, – заметила она. – Я никогда не поверяю своих чувств никому, кроме мамы. Но с некоторыми людьми так легко разговаривать, как с вами, мисс Бекфорд. Прошу прощения за то, что обрушила на вас свои проблемы.
– Зовите меня Джулиана, – импульсивно произнесла молодая девушка.
– Благодарю, Джулиана. А я – Роуз.
Они приветливо улыбались друг другу, пока Говард, разговаривавший с мистером Фитцджеральдом, опять не увел Роуз вперед. Джулиана понадеялась, что во время праздничных дней он не будет ухаживать за Роуз слишком бурно. Она симпатизировала девушке и не хотела, чтобы ту обидели – Роуз и так жаловалась на одиночество. Говард посещал университет, поэтому бывал в городе. Джулиана подозревала, что он сведущ в ухаживаниях, хотя о нем нельзя было сказать того же, что и о мистере Фрейзере.
Джулиана полагала, что мистер Фрейзер не только ухаживал за женщинами. От этих мыслей она густо покраснела.
Чуть позже, пересекая вместе с Говардом парк, Джулиана подумала, что чувствует себя лучше, чем перед прогулкой. Она глубоко запрятала мысль, что лучше бы им не возвращаться в Портленд-Хаус.
– Ну и дела, – заявил Говард. – Джули, перспектива провести полторы недели в Портленд-Хаусе вдруг показалась мне более яркой. Ты бы никогда не догадалась, что Роуз и Руби Линвуд – сестры, не правда ли?
* * *
После завтрака вся семья спустилась в бальную залу, ведя остроумные разговоры, посмеиваясь и бравируя. Но всеобщее настроение изменилось, когда они зашли внутрь и обнаружили там Клода и графиню де Вашерон. Прекрасная графиня не надела тем утром ничего потрясающего или необычного. На ней было простое платье темно-зеленого цвета, а свои золотистые волосы она зачесала назад и собрала в обычный пучок.
Все были осведомлены, что ее величали великой де Вашерон, и она играла для корсиканского чудовища, императора Наполеона – он ее хвалил, кланялся ей и даже вставал перед ней на колени, если история не обманывала. Ей стоя аплодировал сам Принни, подав пример остальным зрителям. В честь нее был устроен прием в Карлтон-Хаусе.
Вошедшие в бальную залу были горды тем, что некоторые члены их семьи выйдут на сцену вместе с ней.
– Мы напоминаем толпу зеленых, неопытных щеголей на первом балу, – прошептал Алекс Джеку.
В этот момент Клод и графиня взглянули на них; Клод усмехнулся, а она улыбнулась.
Было раннее утро. Джек подумал, что если бы сейчас он гостил у Регги, то, без сомнения, все еще находился бы в постели. Разумеется, не один и не обязательно спящий, но в постели. Он отдал бы все, что угодно, лишь бы оказаться там. Но вовсе не из-за ухаживаний за своей будущей невестой, а совсем по другой причине.
Красотка и Перри привели свою команду к победе прошлым вечером, во время разгадывания шарад. Несправедливо, что они оказались в одной команде. Она держалась весело, словно не было той сцены в музыкальной комнате, но он не забыл о ней,
– Во имя небес, что вы все здесь делаете? – спросил Клод. – Вы выглядите так, точно по вам сейчас откроют огонь.
Раздался взрыв хохота, и все подошли ближе на несколько шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59