Сумеет ли он прожить без нее? Как теперь сложится его жизнь?
Флер… Герцог не представлял свое будущее без нее. Напрасно он целый год старался убедить себя в том, что забыл ее, что сумеет прожить в одиночестве.
Флер пересекла комнату и села в кресло. Она не знала, о чем сейчас говорить, и вместе с тем боялась обидеть герцога освоим молчанием.
Почти год она внушала себе: он не приедет, он забыл о ней и очень жалеет о тех словах любви, которые сказал ей.
Но в этот последний месяц она каждый час ожидала его появления, хотя и старалась убедить себя в том, что герцог уже никогда не приедет.
А теперь он стоял в ее гостиной, стоял, заложив руки за спину. Герцог хмурился, оглядывая комнату, и казалось, он думал лишь о том, как бы побыстрее уехать к себе в Уиллоуби.
Он приехал просто из чувства долга, потому что пообещал ей. Адам и это его проклятое чувство долга! Она снова возненавидела его, и ей вдруг захотелось, чтобы он оказался как можно дальше от нее.
– Вас не тревожил Броклхерст? – спросил он неожиданно.
– Нет, – ответила Флер. – Я ничего не слышала о Мэтью, хотя, по слухам, он где-то в Южной Америке или в Индии. Кузина Кэролайн здесь, но, мне кажется, она собирается поехать на зиму к своей дочери.
– А преподобный Бут и его сестра? Они по-прежнему ваши друзья, не так ли? Я рад этому, – Да, они прекрасные люди, – кивнула Флер.
Ей очень хотелось, чтобы леди Памела не уходила играть с детьми. Тогда бы герцог уехал, и она постаралась бы забыть о нем, чтобы спокойно прожить остаток жизни.
И герцог тоже жалел о том, что позволил дочери играть с детьми. Если бы он не отпустил ее, они могли бы сразу же уехать.
– Спасибо вам за фортепиано – сказала Флер. – У меня раньше не было случая поблагодарить вас. Вы предполагали, что его поставят в школе, но Мириам с Дэниелом решили, что здесь оно лучше сохранится.
– Вы же знаете, что это подарок только для вас одной.
Флер покраснела, потупилась. Руки ее лежали на коленях, и герцог заметил, что она с силой сжала кулаки, так что побелели костяшки пальцев.
Он прошелся по комнате. Затем подошел к фортепиано и коснулся одной из клавиш.
– Хороший тон?
– Это прекрасный инструмент, – ответила Флер. – Моя самая дорогая вещь.
Он улыбнулся и посмотрел на вазу, стоявшую на фортепиано. Рядом с ней лежало его письмо, адресованное Флер.
– Но ведь это мое письмо к вам, – сказал он, протягивая к конверту руку.
– Да. – Флер снова покраснела.
– И оно пролежало здесь почти год?
– Да. – Она вздохнула. – Наверное, я не очень аккуратная хозяйка.
Герцог окинул взглядом комнату. Везде чистота и порядок…
– Зачем? – спросил он. – Зачем вы держали его здесь?
Флер пожала плечами.
– Я.., я не знаю, – пробормотала она.
О Господи! Что он теперь о ней подумает?! И как будет для нее унизительно, если он догадается… Поднявшись с кресла, она протянула к письму руку:
– Я уберу его.
– Флер…
Она опустила руку. Год назад она сказала ему, что любит его и будет любить вечно. Надо ли ей теперь стыдиться, если тогда она сказала ему всю правду? Не лучше ли и сейчас сказать правду?
– Не только фортепиано – самое дорогое, что у меня есть, – сказала она, глядя на верхнюю пуговицу его жилета. – Вот это письмо – тоже. Поэтому оно здесь и лежит.
– Флер… – прошептал он.
Она опустила глаза: ей не хотелось, чтобы он заметил в них слезы. Но она не стыдилась своей любви к нему – ведь она сказала, что будет любить его.
И тут Флер увидела, как герцог отбросил письмо в сторону. А потом он приблизился к ней, и она почувствовала, как его сильные руки обняли ее за плечи.
Флер поняла, что вот-вот разрыдается. Она тихонько всхлипнула, но все же взяла себя в руки.
– Любовь моя… – прошептал герцог.
Он взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза.
Он знал: если Флер сейчас оттолкнет его, то все будет кончено. Но она должна знать, что он не забыл ее, что любит больше жизни и будет любить вечно.
Флер прикусила верхнюю губу и прикоснулась дрожащей рукой к его груди.
– Я люблю вас. Флер. Ничего не изменилось с тех пор, как я сказал вам это в первый раз. И никогда не изменится.
– О… – Она не нашла других слов, но тотчас же почувствовала, что ей хочется обнять его и крепко к нему прижаться.
И тут герцог склонился над ней, и их губы слились в поцелуе.
А потом он обнял ее одной рукой за плечи, другой – за талию и привлек к себе. Он все крепче прижимал ее к груди, и вскоре она успокоилась.
– Я тоже люблю вас, – прошептала она; ее руки обвили его шею. – Я ни на миг не переставала любить вас. И письмо не всегда лежало рядом с вазой. Только днем. На ночь я забирала его к себе под подушку.
– Фортепиано вы, разумеется, не могли положить туда же, – улыбнулся герцог.
– Она весело рассмеялась.
Герцог тоже засмеялся и еще крепче прижал ее к себе.
– Флер, – сказал он ей на ухо, – трудно поверить, но я впервые засмеялся за этот год.
Она чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза.
– Я думала, что никогда больше вас не увижу. Когда вы в то утро так сжали мне руки, что чуть не сломали пальцы, а потом вскочили в свой экипаж и уехали.., мне показалось, что я больше никогда вас не увижу.
– Ну, это не было бы трагедией, – усмехнулся герцог. – Я не из тех, на кого приятно смотреть.
– Не знаю… – Она склонила голову к плечу. – Вы так думаете? А для меня вы – весь мир.
– Темный мир, весь покрытый рубцами.
– Прекрасный мир, – сказала она. – Ваше лицо… Я люблю его больше всего на свете.
Герцог вдруг подхватил ее на руки и, усевшись на софу, усадил к себе на колени.
– Догадайтесь, что у меня в кармане, – сказал он.
– Не знаю. – Она улыбнулась. – Украшение, которое вы купили для меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90