Тимка любил смотреть эту передачу.
Сначала выхухоли плавали, как и обычно, почти у самого берега, где был Тимкин шалаш; потом их мордочки стали показываться все дальше и дальше. Наконец их уже трудно было рассмотреть вдали, только изредка белел выныривающий Беленький.
Две тени пробежали по лугу около озера. Тимка вскинул голову и снова увидел двух черных коршунов. На этот раз коршуны настойчиво кружили над озером и опускались все ниже и ниже, как раз там, где плавали выхухоли.
«Эх, шугануть бы их так, чтобы они дорогу сюда забыли! - размышлял Тимка, с тревогой наблюдая маневры птиц. - Видно по всему, специально прилетели сюда, выбрав время, когда выхухоли вышли на кормежку».
Коршуны летали совсем низко над водой, стараясь определить, где же должна появиться для вдоха выхухоль. Но хитрые зверьки тоже почувствовали опасность. Они затаивались под водой на несколько минут, потом тихонечко поднимались к поверхности воды около какой-нибудь травки и высовывали лишь самый кончик носа, так, что никто не смог бы увидеть их со стороны. Сверху их тоже не было видно: темная спинка спасала их от глаз коршунов.
Но вот одна из птиц, выбросив вперед когтистые лапы, бросилась к воде. Там еще никого не было, но из глубины к поверхности медленно поднимался Беленький: у него кончился воздух. Его-то сверху и разглядел коршун и, точно рассчитав место, заранее бросился вниз.
…Легкий всплеск воды, тяжелый удар крыльями о воду, и вот Беленький извивается в лапах коршуна, тяжело поднимающегося над озером.
- Убийца! Вор! Бандит! - Слезы брызнули из глаз Тимки. Чувствуя свое полное бессилие, Тимка упал в траву и горько заплакал.
- Сейчас пойду в лес, - сквозь слезы кричал он вслед птице, - и задушу всех твоих голых, безобразных, кровожадных птенцов!
- Задушишь? - раздался спокойный шамкающий голос. - И тебе их не будет жалко? Не будет жалко? Быстро же ты забыл мой первый закон. Жизнь тяжела для всех. У черного коршуна и без тебя почти все дети погибнут. Да, да, погибнут. И не жалей Беленького. Не коршун, так лиса съели бы его, такого заметного. Он не приспособлен к жизни, не приспособлен! Вспомни, какие все разные родились выхухолята. Что бы ни случилось, кто-нибудь из них выживет. Не из этой, так из другой семьи.
- Так, значит. Беленький обязательно должен был погибнуть? - все еще всхлипывая, но уже успокоившись, спросил Тимка Хранителя Вита, который в своем обычном берестяном плаще и деревянных башмаках стоял рядом, опершись на сучковатую палку.
- Обязательно! Да ты сам подумай, - терпеливо растолковывал ему старикашка, - сам подумай, что получилось, если бы Беленький выжил? Завел бы свою семью и оставил после себя таких же белых выхухолят? Не одну, а всех бы выхухолей тогда было очень хорошо видно хищникам, и съели бы тогда их всех… Вот так-то, милый. У меня уж такое правило в моем природном царстве: чуть-чуть не подходит для жизни - смерть тебе! Думаешь, кровожадное и беспощадное правило? Нет! Это только когда посмотришь сверху. А заглянешь подальше вперед - очень доброе, заботливое и нужное правило. Да, доброе и заботливое! Доброе не для твоего ненаглядного, единственного Беленького, а для всех выхухолей, для всех коршунов, для всех стрекоз, для всех живых! Ну да хватит тебя учить! - прервал себя Хранитель Вит. - Лучше сам смотри да мотай на ус, пока в моем царстве находишься да понимать язык моих жителей можешь. Давай-ка ищи другую дверцу, а я, пожалуй, пойду…
- Подождите, дедушка! - вспомнил Тимка про свои вопросы. - Подождите, пожалуйста! Мне очень хочется узнать, откуда взялись эти противные ондатры в наших озерах. Оказывается, раньше их не было здесь? И еще я не успел спросить, как же все-таки из больших стрекоз получились маленькие? И еще: почему в доисторические времена папоротники и хвощи были деревьями, а теперь стали травой? И еще: как…
- Подожди, подожди! Не тараторь понапрасну! - прервал его Хранитель Вит. - Про ондатру сразу же скажу: завезли ее люди к нам в озера да реки из далеких стран. А охранить от нее выхухоль - нашего исконного русского зверя и мех-то у которого получше, чем у ондатры, - не подумали. И мне-то с этой ондатрой мучение. И как они уживутся дальше, не знаю… Ну, а на остальные вопросы потом, сейчас мне некогда. Пошел я, пошел…
Старик стал уменьшаться, уменьшаться, его плащ из белого стал серым, спина покрылась густой шерстью, руки и ноги превратились в короткие лапки. И вот перед Тимкой уже не старик, а обыкновенная выхухоль. Она приветливо махнула Тимке хвостом, тихонько фыркнула и без всплеска погрузилась в воду.
Оглянулся Тимка, а он уж сидит в Пещере Времен Года и смотрит на озеро, что в уголке летней стены.

ЗНАКОМСТВО С ЛИСАМИ

Еще несколько минут вглядывался Тимка в озеро: не покажется ли там хоботок выхухоли, но оно было спокойно и неподвижно. Постепенно его снова охватила гнетущая тишина пещеры. Надо было действовать.
Тимка еще раз внимательно перебрал камни браслета. В глубине горного хрусталя он с радостью увидел четкий силуэт Хоха. Тот куда-то деловито плыл, гребя всеми лапками и подруливая хвостом.
Рядом с празднично сверкающим ожившим горным хрусталем был скромный непрозрачный камень. Овальной формы, без огранки, сильно выпуклый, он напоминал половинку спелого желудя и был почти того же цвета - золотисто-желтый. Особая прелесть камня заключалась в темно-коричневой узкой полоске, которая пересекала его вдоль, проходя по самой высокой его кривизне. Эта полоска придавала камню загадочность.
- Как точно назвали его тигровым глазом, - пробормотал Тимка вслух, и голос его гулко раздался под сводами пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46