- уже увереннее сказал Тимка, вспомнив мамино колечко с точно таким же камнем.
- Ишь ты, правильно, - услышал он подобревший голос и увидел, как волоски бороды улеглись один к одному.
- А этот, - Тимка держал в пальцах темно-красный камень, - этот, наверное, рубин или гранат!
- «Или - или»! Гранат это! - услышал Тимка недовольство в голосе своего мучителя. - Дальше называй!
Как ни старался Тимка, другие камни назвать он не мог. Он видел их, конечно, много раз и на картинах. Вот этот совсем простой камень, чуть прозрачный и с коричневатыми прожилками, он встречал даже на речке, но как же он называется? Старик, видно, обрадовался, что Тимка не может вспомнить название камней, и принялся снова стыдить его:
- Эх ты, Тимка, Тимка! Живешь на русской земле, книжки читаешь, картинки смотришь, а камней не знаешь. Смотри - вот пестрая яшма, вот голубой сапфир, а этот, с золотыми переливами, - тигровый глаз, а этот зеленый с прожилками стыдно не знать тому, кто любит уральские сказки, стыдно!
- Малахит?
- Слава богу, хоть тут догадался! Ну вот и все восемь камней. Надень-ка браслет на руку. Ну, смелее, смелее! - подбадривал он Тимку, нерешительно крутящего браслет в руках. - Просовывай, просовывай руку… Вот так! - удовлетворенно закончил он, увидев, что браслет плотным широким кольцом охватил запястье левой руки Тимки. - Ну, мне, пожалуй, пора! Погуляй-ка, погуляй-ка здесь пока один. Мне пора, пора… - Й он ловко подскочил вверх, повис в воздухе и тихонько запел-заверещал:
Восемь камешков заветных -
От восьми дверей запретных.
Будешь двери открывать,
Тайны жизни узнавать…
И пока бормотал он эти слова, делался все меньше и меньше. Вот уже с кошку… вот с яблоко величиной… вот не больше маленького кузнечика…
Не найдешь - пропадешь,
Не найдешь - про-па…
Не най…шь… -
донесся до Тимки откуда-то из пространства тоненький голос, а на том месте, где только что был Хранитель Вит, никого не стало.

ОДИН В ПЕЩЕРЕ

Старикашка растворился где-то вверху, и в пещере стало тихо-тихо. Тимка, живой и невредимый, стоял посредине огромного подземного зала. На левую руку был надет тяжелый браслет.
«Что же это я теряю время? - подумал Тимка, который не любил долго сидеть без дела. - Надо скорее рассмотреть всю пещеру…» - решил он.
И как, только Тимка подумал об этом - вся пещера засветилась еще сильнее, а пропадавшие вдали ее стены будто придвинулись поближе.
Прямо перед Тимкой поднималась крутая стена. Она снизу доверху была покрыта, как черепицей, огромными зеленовато-голубыми еловыми лапами. Точно такие же голубые лапы на елках видел Тимка у кремлевской стены на Красной площади и очень тогда удивлялся, узнав, что на свете есть голубые ели. Кое-где поверх лап лежали пышные ослепительно-белые снежные шапки, искрящиеся всеми цветами радуги. На концах лап висели грозди красно-бурых смолистых шишек, и по ним прыгали большие серые птицы с ярко-красными грудками.
«Снегири», - вспомнил тут же Тимка.
От стены будто бы тянуло холодом, и Тимка поежился, хотя было совершенно ясно, что вся стена и легкое движение веток, шелест морозного ветерка и треск прыгающих птиц какой-то невидимой преградой отделены от него.
Тимка повернулся. Соседняя стена пещеры словно была покрыта ярким ковром: она была усыпана багровыми и бронзовыми, золотыми и пурпурными, медными и пунцовыми осенними листьями. Среди разлапистых, огромных листьев клена, спокойно раскачивающихся на неслышимом ветерке, мелко дрожали на тонких черешках листья осины, бурыми пятнами выделялись дубовые ветки, нежно розовели полупрозрачные листочки бересклета.
Среди этих разноцветных россыпей то тут, то там раскачивались оранжево-красные гроздья рябины, как будто светились изнутри прозрачные, рубиновые ягоды калины и боярышника, образуя пестрый ковер.
Третья стена…
«Ну какая же это стена!» - подумал Тимка.
Третья стена была и в самом деле не стеной, а… солнечной лесной полянкой на берегу речки в жаркий июльский полдень. Ни ветерка, ни облачка на светло-голубом летнем небе. Глазастые бело-желтые ромашки тихо покачивались в траве, которая чуть вздрагивала от пробегавшего по земле зверька; сиреневато-голубые колокольчики - какие растут только в лесу - с ярко-желтыми пестиками и тычинками приветливо кивали головками. В одном углу этой волшебной стены были разбросаны цветы иван-да-марьи, похожие издалека на гаснущие угольки костра. В другом углу причудливым образом переплелись ярко-желтые кувшинки на толстых крепких ножках с нежными, чарующими глаз чашами водяных лилий. Ни единого звука не доносилось отсюда. Но когда Тимка прислушивался, ему чудился отдаленный мелодичный треск кузнечиков.
«Зима, осень, лето… - подумал Тимка про только что осмотренные стены. - Наверное, последняя должна быть стена-весна…»
И точно: последняя стенка пещеры являла собой весну во всей ее неповторимой красоте. Нежно переплетались тонкие, почти голые веточки берез и ив. На них качались маленькие распускающиеся, совсем еще светло-зеленые листочки - такого цвета не увидишь ни осенью, ни летом. Веточки вздрагивали от тяжести неторопливых и лохматых, цепких майских жуков. На тех березовых ветках, где еще не распустились листочки, висели длинные сережки, и любое их движение поднимало облачка желтой пыльцы. Эта пыльца перемешивалась с еще более яркой пыльцой распустившейся ивы. В нижней части в орнамент стены вплетались голубые огоньки подснежников, ярко-белые пятнышки ветрениц, желтые шарики купальниц.
Тимка еще раз быстро огляделся кругом, желая сразу побывать и в зиме, и в весне, и в лете, и в осени - никогда раньше он не замечал, что в лесу может быть так красиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46