это было лицо молодого человека, но в западинах сероватых глаз залегли глубокие морщины. Высокий, в руках, плечах и осанке — что-то от атлета.
— Добро пожаловать в Лондон.
Он взял ее руку, пожал, отпустил.
— Спасибо.
На Суэйне была рубашка без воротника в очень мелкую красную полоску на бледно-голубом фоне, манжеты скреплены скромными овалами тусклого золота. Расстегнутая у ворота рубашка открывала темный треугольник татуированной кожи.
— Я говорил сегодня утром с твоим отцом, сказал, что ты прибыла благополучно.
— Вы человек высокого ранга.
Бледные глаза сузились.
— Прошу прощения?
— Драконы.
Петал рассмеялся.
— Дай ей поесть, — донеслось справа. Женский голос.
Кумико повернулась. На фоне высокого французского окна она увидела стройную темную фигуру. За окном — обнесенный стеной сад под снегом. Глаза женщины были скрыты за серебристыми стеклами, отражающими комнату и ее обитателей.
— Еще одна наша гостья, — сказал Петал.
— Салли, — представилась женщина, — Салли Ширс. Поешь, котенок. Если тебе так же скучно, как и мне, может, захочешь пойти погулять? — под взглядом Кумико ее рука скользнула к стеклам, как будто она собиралась снять очки. — Портобелло-роуд — всего в двух кварталах отсюда. Мне нужно глотнуть свежего воздуха.
У зеркальных линз, похоже, не было ни оправы, ни дужек.
— Роджер, — проговорил Петал, накладывая с серебряной тарелки розовые ломти бекона, — как ты думаешь, Кумико будет в безопасности с нашей Салли?
— В большей, чем со мной, учитывая, в каком она настроении, — ответил Суэйн. — Боюсь, здесь мало что может развлечь тебя, — обратился он к Кумико, подводя ее к столу, — но мы попытаемся сделать все возможное, чтобы ты чувствовала себя как дома, и постараемся показать тебе город. Хотя здесь и не Токио.
— Во всяком случае, пока, — добавил Петал, но Суэйн его, казалось, не расслышал.
— Спасибо, — сказала Кумико, когда Суэйн пододвинул ей стул.
— Сочту за честь, — сказал Суэйн. — Наше почтение твоему отцу...
— Послушай, — вмешалась женщина, — она еще слишком мала для всего этого. Пожалей наши уши.
— Салли сегодня немного не в настроении, — сказал Петал, перекладывая на тарелку Кумико яйцо-пашот.
* * *
Как выяснилось, выражение «не в настроении» не совсем точно определяло то состояние, в котором пребывала Салли Ширс. Скорее его стоило бы назвать едва сдерживаемым бешенством, яростью, которая проявлялась в походке и гневном пистолетном стуке черных сапог по обледеневшей мостовой.
Кумико приходилось отчаянно семенить, чтобы не отставать, когда женщина зашагала прочь от дома Суэйна по подъездной аллее. В рассеянном свете зимнего солнца холодно вспыхивали стекла очков. На Салли были узкие брюки из темно-коричневой замши и объемистая черная куртка с высоко поднятым воротником — дорогая одежда. А учитывая короткую стрижку, ее вполне можно было принять за мальчишку.
Впервые с того момента, как она покинула Токио, Кумико почувствовала неподдельный страх.
Клокочущая в женщине энергия была почти осязаемой — этакий сгусток гнева, готовый ежесекундно взорваться, выпустив на свободу фурию.
Кумико сунула руку в сумочку и сжала модуль «Маас-Неотек». Колин тут же оказался рядом, небрежно подстраиваясь под их шаг: руки — в карманах куртки, ботинки не оставляют следов на грязном снегу. Она отпустила модуль — призрак исчез, но Кумико почувствовала себя увереннее. Не стоит бояться потерять Салли Ширс, угнаться за которой девочке было трудновато, Колин, конечно же, объяснит ей, как вернуться в дом Суэйна. «А если я от нее убегу, — подумала она, — то он мне поможет». Переходя перекресток на красный свет, женщина увернулась от двух машин, с рассеянным видом чуть ли не вытащила Кумико из-под колес черной «хонды», при этом еще умудрившись пнуть машину в бампер, когда такси проезжало мимо.
— Ты пьешь? — спросила она, сжимая локоть Кумико.
Кумико покачала головой.
— Пожалуйста, мне больно руку.
Хватка Салли ослабла. Оказалось, она втолкнула Кумико через украшенную причудливыми морозными узорами стеклянную дверь в шум и тепло паба. Самое настоящее логово, переполненное какими-то людьми в темной шерсти и ношеном оленьем велюре.
Вскоре они сидели друг против друга за маленьким мраморным столиком, на котором разместились пепельница с рекламой «Басе», кружка темного эля, стакан виски, который Салли опорожнила по дороге от стойки, и стакан с апельсиновым лимонадом.
Только тут до Кумико дошло, что серебристые линзы уходят в бледную кожу без малейшего намека на шов. Салли потянулась к пустому стакану, покачала его, не поднимая со стола, и критически оглядела.
— Я встречала твоего отца, — сказала она. — Он тогда не ушел еще так далеко наверх. — Она оставила стакан и занялась кружкой с элем. — Суэйн говорил, ты наполовину гайдзинка. Сказал, твоя мать была датчанкой. — Она глотнула эля. — По тебе не скажешь.
— Она приказала изменить мне глаза.
— Тебе идет.
— Спасибо. А... очки, — непроизвольно сказала девочка, — они очень красивы.
Салли пожала плечами.
— Твой старик уже позволил тебе побывать в Тибе?
Кумико покачала головой.
— Умно. На его месте я поступила бы так же.
Она отпила еще эля. Ее ногти, очевидно — акриловые, тоном и блеском напоминали перламутр.
— Мне рассказали о твоей матери.
Чувствуя, что у нее пылает лицо, Кумико опустила глаза.
— Ты здесь не поэтому. Хотя бы это ты знаешь? Отец вовсе не из-за нее сплавил тебя к Суэйну. Там — война. С самого моего рождения в верхах якудза не было никаких склок. А теперь, видно, время пришло. — Пустая кружка звякнула о мрамор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14