Ты же будешь проклят сам, и дети твои будут прокляты!» Сайков вроде бы делал какие-то попытки вернуть эти деньги, но вскоре обком закрыли, а Гринев принял решение передать права на исчезнувшие средства мэру Могилева Сергею Габрусеву. Я потом специально отслеживал судьбу этих денег. Не знаю, досталось ли что-то Сайкову, но очень похоже, что «заинтересованные стороны» деньги поделили. Было закуплено какое-то совершенно не нужное оборудование – так всегда делают, чтобы просто «оприходовать» деньги… Тяжелее всего чернобыльская проблематика далась мне, когда работал министром. С одной стороны, понимал, что сельское хозяйство на загрязненных территориях – вещь далеко не безобидная. Но, с другой – в зоне жили люди, которых не могли ни отселить, ни предоставить другую работу. И абсолютно чистой сельскохозяйственной продукции в мире не существует и абсолютно аморально рисковать здоровьем людей. С матюгами, криком выбивал для зоны калий и фосфор. При достатке калия в почве растения не впитывают радионуклиды. На почвах, бедных калием и фосфором, радионуклиды востребуются растением, а потом через коров, передаются в молоко и дальше – человеку. С трудом, боем, но тогда удавалось решать проблему калия и фосфора. Удерживать уровень загрязненности близко к нормативам. Но были кое-где упрямые старики, которые и слушать ничего не хотели, пасли своих буренок, где хотели, пили «светящееся» молоко.
Сегодня, к сожалению, обеспечение почв калием и фосфором почти критическое. На загрязненных территориях Гомельской области в 2002 году потребности в калийных удобрениях обеспечены на 55 процентов, в фосфорных – на 52 процента. Остальное восполняется радиоактивным цезием. Такова реальная забота о здоровье людей в «зоне» и далеко за зоной.
Но вернемся к Шейману. Он продолжал собирать компромат. Решил зацепиться за что-либо, анализируя результаты тендеров по закупкам зерна для нужд республики, которые начали проводить вскоре после моего назначения министром в октябре 1994 года. Фактически впервые запускался в действие механизм полноценной рыночной конкуренции. Потому что до тех пор государство пользовалось услугами только одного «Белагроинторга», который вел себя как монополист и фактически диктовал условия. Ни на один тендер я не ходил. Его проводила комиссия, состоявшая из представителей различных ведомств, о нем заранее объявлялось в печати. В общем, свою задачу я как министр видел в том, чтобы сделка осуществлялось открыто, гласно и честно. На том тендере Юрий Дедук («Белагроинторг») принес заявку на поставки ячменя по 132 доллара, а Сергей Прокопович («Руст») – по 85 долларов за тонну. Разумеется, выиграл Прокопович. Я спокойно, зная, что все в порядке, уехал в командировку. Возвращаюсь и узнаю: что по просьбе Прокоповича практически вся сумма перечислена предоплатой куда-то на Украину. Я за голову схватился. Объясняют: «Инфляция бешеная, пока будем эти деньги на счетах держать, они наполовину обесценятся». Говорю заместителям: «Вы бы их положили в банк на депозит». «Нельзя, – отвечают, – для этого нужно разрешение правительства». Потом началась дикая борьба: Прокопович поехал на Украину отгружать зерно, проигравшие тендер, помчались туда же тормозить дело. Конкуренция! Если она есть, то фирма-поставщик более 5 долларов на тонне не заработает. Если ее нет – можно и 30, и 50 баксов отбить. Ясно, что при покупке миллионов тонн зерна – столько в те времена Беларусь покупала, – можно было удовлетворить запросы не только фирмачей, но и контролеров, других чиновников. Могли ли с этим смириться все, кто кормился у данного корыта? А ведь на конкурс пошли все закупаемые сельским хозяйством ресурсы: топливо, удобрения, семена, средства защиты, комбикорма, суперконцентраты, ветпрепараты – сотни миллионов долларов… Чиновникам из всех структур власти уже невозможно было лоббировать интересы коммерсантов. Коммерсанты «сражались» между собой – государство, покупатели продуктов питания, крестьяне выигрывали, но «кураторы» уже не могли ничего получать.
Мириться с таким положением они не могли.
На борьбу со мной бросили главного контролера Беларуси Николая Домашкевича. Вооруженный «информацией» руководителя «Белагроинторга» Дедука, не без подсказки, я уверен, из «красного дома» по ул. К.Маркса на одном из собраний у президента Домашкевич озвучил ситуацию: «деньги ушли, а вот зерна не будет». Информаторы не ошиблись: реакция Лукашенко была мгновенной – всех сажать, фирмы разогнать и т. д., и т. п. Ясно, что к выступлению Домашкевича Лукашенко подготовили.
Позже, когда меня арестуют и будет идти следствие, главным обвинением станут не помидоры, которые я якобы съел, а дом, будто бы построенный для меня Прокоповичем как взятка за выигранный тендер.
Но Прокопович отгрузил все. И если Дедук отгружал ячмень по 132 доллара, то Прокопович выше 90 долларов за тонну не поднялся. Обвинение само собой рассыпалось: какой ему смысл давать взятку за право поставить зерно по низкой цене, если он ни на цент не превысил цену, оговоренную условиями тендера? Он выполнил свой контракт – поставил по 90 долларов 60 тысяч тонн качественного зерна в Беларусь. Спасибо бы сказать человеку, а его – за решетку. Вся документация по дому была у меня в полном порядке. Я знал, что сколько стоит, и платил скрупулезно, с точностью до «зайчика». Следователи при всей своей предвзятости не обнаружили даже малейших нарушений. Они нашли и запротоколировали показания буквально каждого человека, работавшего на строительстве дома. В деле насобиралось несколько томов этих однотипных показаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65