– Эй! – слабым голосом позвал он, улыбаясь, осматривая брезентовые «стены».
– А вот и наш Рип Ван Винкль проснулся! – в «палату» быстрым шагом вошла Марина Сергеева.
Она улыбалась, но всячески пыталась скрыть улыбку, нахмурив брови и поджав губы.
Она проверила уровень жидкости в плотном целлофановом пакете с физиологическим раствором и чем-то осталась довольна.
– Здравствуйте, Мариночка Петровна! – улыбнулся Дубинин, приподнимаясь в кровати.
– Здравствуй, здравствуй, друг прекрасный, – проворчала Сергеева, довольно бесцеремонно проверяя зрачки биолога с помощью карманного фонарика в виде ручки, трогая бледный лоб и одновременно пытаясь нащупать пульс.
Сергей стоически вытерпел эти медицинские процедуры.
– Пульс в норме, следи за рукой, – сказала Марина, водя пальцем перед носом Дубинина.
– Ох, да в порядке я, Марина, что ты в самом деле!
– Ты, Дубинин, мне не будешь рассказывать сказки, кто и что тут в порядке! – Марина воинственно сморщила нос.
– Кто это тут в порядке? – поинтересовался вошедший Владислав.
– Я! – Сергей поднял свободную от капельницы руку. – Пионер Дубинин всегда готов!
– К чему это он готов? – спросил Сергеев у жены, демонстративно не обращая внимания на Сергея. – Больной, ведите себя спокойно!
Владислав наклонился над Дубининым и подчеркнуто добрым, как у Айболита, голосом, спросил, гладя Сергея по голове:
– Ну, кто мы сегодня?
Сергей не выдержал и засмеялся старой бородатой шутке.
– Сегодня мы – Дубинин Сергей Сергеевич.
– Ну, и слава богу, – улыбнулась Марина.
– Ну, ты и учудил нам вчера, Серега, – Сергеев присел на кровать рядом с биологом, – совсем плохой был.
– Как это?
– А ты что, ничего не помнишь?
– Нет.
– Не придуривайся, Дубинин, а то касторки зальём и зеленкой нос помажем, – пригрозила Марина.
– Да серьезно, ребята, ничего я не помню. Помню, что вроде бы заболел, ну, уроки отменил – это я помню. Помню, слабость была какая-то дурацкая, шатало меня немножко, я подумал, что – грипп какой-нибудь, уже обрадовался, что местные вирусы показались или наши завезенные проклюнулись. Думал с самого себя историю болезни писать, на радость науке и вам, докторам-садистам, а больше ничего и не помню.
– У тебя сердце вчера остановилось, Сережа, – голос Владислава стал абсолютно серьезным, – тебя Майкл вчера вечером приволок. Мы тебя на стол положили, видим – пульса нет. Засандалили тебе адреналин прямо в сердце, два раза электрошоком били и моторчик твой ожил.
– Ни фига себе! – ошеломленно выдохнул Дубинин.
На его лице было написано неподдельное удивление и растерянность.
– Вот тебе и «ни фига»! – отрезала Марина. – Ты посмотри, на что ты стал похож – чисто скелет, узник Освенцима, кожа да кости.
– А чего вы это в меня вкололи? – Сергей указал на капельницу.
– Глюкоза, кое-какие витаминчики, тонизирующее, – нетерпеливо ответил Владислав, – ты от вопросов-то не увиливай, пионер Дубинин! Как получилось, что ты чуть от голода не окочурился?
– Черт! – с размаху ударил себя по щеке Сергей. – Черт, «от голода», какой же я дурак!
– Я, конечно, приветствую запоздалое раскаяние, но ты не мог бы пояснить?
– Нечего тут объяснять! – Сергей решительно сел в койке. – Как это снимается? – спросил он, хватаясь свободной рукой за иглу капельницы.
– Ты что, одурел?! – закричала Марина. – Слава, держи его!
– Сереженька, Сереженька, тебе нельзя волноваться, – Владислав бережно придержал биолога за плечи, – и вставать тебе ни в коем случае нельзя. Не волнуйся, успокойся, объясни всё толком.
– Я совершенно спокоен, Слава, – голос Дубинина подтверждал его слова, – ты хочешь объяснений? Пожалуйста: у меня волк наверху умирает. Он, скотина, почти ничего не ел уже столько времени. Вот, – удовлетворенно кивнул Сергей, – теперь я могу объяснить, почему я немножко сбросил вес.
– «Немножко», – передразнила Марина, – балда!
– Да, – согласился Сергей, – может быть, я и балда, но я – балда с сердцем, в отличие от вас, докторишек. Я не мог есть, понятно вам? Не мог я есть, когда видел, как животное мучается по моей вине. Это я его в клетку засадил, свободы лишил. Он и решил, что ему лучше сдохнуть, чем принять кусок из моих рук. Он ничего не ел, уже столько времени прошло, а он, упрямый, от еды отказывается. Его спасать надо.
– Погоди, погоди, – остановил его врач, – ты о волке, которого подстрелили в лесу и в Башню спрятали?
– Ну да.
– В твоей лаборатории?
– Да, – Сергей от нетерпения прямо-таки приплясывал на койке, – вытаскивайте ваши иголки и помогите мне встать!
– Тебе нельзя двигаться, – раздельно и чётко выговаривая каждое слово, как будто при разговоре с умственно отсталым, сказал Сергеев.
– Слава, – глаза Дубинина умоляли, просили, он чуть не плакал, – если ты меня не выпустишь – он умрет. Понимаешь, умрет! Если ты меня не выпустишь, ты мне враг на всю жизнь! Если ты меня не выпустишь, я брезент этот зубами прогрызу, я на карачках в Башню полезу, клянусь!
– Вот сумасшедший! – с легким оттенком восхищения сказала Марина.
– Ладно, ладно, – Владислав поднял руки вверх, – если ты так переживаешь за своего зверя, то мы пойдем, разберемся с ним сами. Только охрану позовем на всякий случай, а ты, упертый осел, здесь останешься.
– Слава, – Сергей умоляюще приложил свободную руку к груди, – мне надо обязательно идти! Он никого к себе не подпускает, а я уже почти с ним договорился. Он ко мне почти привык – я же с ним целыми днями просиживал, разговаривал с ним. Слава!
– Ладно, псих, поможем, – решительно сказала Марина. – Сергеев, бегом за креслом-каталкой, а то этот невменяемый окончательно свихнется и нас с ума сведет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98