– Мариночка, – комически сложив губы для поцелуя, потянулся к ней Сергей, – ангел ты в белом халате, звезда моя, спасительница-хранительница…
– Замолчи, Дубинин, – рассмеялась Марина, – а то я от смеха тебе иголку могу в какое-нибудь важное место загнать!
– У меня нет больше важных мест, ой! – Марина вытащила иглу и приложила к месту укола тампон, смоченный спиртом.
– Сожми руку в локте, – посоветовала она.
Морщась, Сергей согнул онемевшую руку, помогая свободной рукой.
– Вот и карета для нашего безлошадника, – Владислав вкатил кресло в «палату».
– Что нам нужно брать с собой? – спросила Марина.
– То же, что делали мне – глюкозу, тонизирующее, короче, всё, что нужно, чтобы спасти умирающего от голода, только в двойном размере, – ответил улыбающийся Сергей, прижимая руку к груди…

* * *

…Этар умирал. Он чувствовал приближение смерти, чуял ее тошнотворный запах. Сил уже не осталось, но всё же волк не хотел умирать. У него больше не осталось желаний, ему уже не хотелось обрести свободу, не хотелось отомстить, не хотелось есть. Единственное желание, еще теплившееся в нём, было желанием жить. Просто жить, дышать, слышать, видеть.
Волк с трудом усилием воли отгонял черный туман, сгущающийся у него перед глазами, но смерть не желала отступить, чувствуя легкую поживу. Судорожно вздохнув, волк перевел дыхание и почувствовал мимолетную радость оттого, что его враг – мертв. «Я все-таки победил тебя, человек», довольно подумал волк и услышал скрип, голоса и шум приближающихся шагов.
Кто-то шел по коридору к его клетке, это был не один человек, скорее всего, два или три.
Волк с трудом приоткрыл глаза. Перед ним сидел его враг-человек, его лицо было бледным и покрытым потом, но его губы шевелились, рождая незнакомые слова, глаза были живыми и сам он был жив.
«Не повезло», равнодушно подумал волк. Этар попытался рассердиться на человека, но не смог. Вместо злобы пришло уважение – человек смог вынести так много и всё же остался в живых.
Дверца открылась. Человек сполз на землю, отстранил протянутые к нему руки сородичей и пополз в клетку – дверной проем был слишком мал для человека.
Этар ощутил прилив старой ненависти и, вместе с тем, страха. Он ненавидел человека – ведь тот наверняка пришел, чтобы отомстить, волк боялся человека, потому что знал, что могут сделать люди с помощью своего оружия.
Безуспешно пытаясь воздействовать на сознание человека, Этар терял немногие оставшиеся у него силы. Потерпев неудачу в попытках стремительной рыбкой войти в темную толщу человеческих страхов, сознание Этара всплыло на поверхность сознания человека и замерло, ослепленное буйством ярких красок.
Здесь было так прекрасно, так светло! Здесь не было тьмы – только солнце, здесь не было мертвенного холода – только ласковое тепло, вместо злобы и ненависти – добро и милосердие. «Что это он говорит мне?», удивленно спросил сам себя Этар, глядя на то, как двигаются губы человека. Не умея разбирать слова, волк с легкостью смог разобрать понятия и образы.
«Бедный, глупый волк. Чертов упрямец! Я уважаю твою волю, я восхищаюсь тобой. Я не смог бы, как ты, предпочесть плену смерть. Я зол на тебя из-за этого, но я хочу помочь тебе. Я помогу тебе, даже если ты сам этого не хочешь. Я спасу тебя, заставлю есть и пить. Я спасу тебя. Пусть потом ты снова откажешься от еды, пусть – а я снова спасу тебя. Я буду помогать тебе до тех пор, пока ты не поймешь, что мы – не враги».
Слабые человеческие руки сжали тяжелую голову Этара в своих объятьях. Незнакомые слова, произносимые ласковым голосом, навевали покой. Какие-то капли падали на его спутанную шерсть, капли, вытекающие из глаз человека, которого Этар так ненавидел.
«Я хотел убить его – а он хочет спасти меня от смерти. Я причинил ему столько боли – а он хочет мне помочь. И ведь я здесь не причём», устало думал Этар, пытаясь разобраться в своих путающихся мыслях, «у меня нет сил воздействовать на его разум. Пусть всё началось с того, что он жалел и восхищался мной, пусть он не помнит всего того ужаса, в который я его ввёл, но он действительно не желал и желает мне зла. Он не способен ненавидеть, это так же ясно, как то, что меня зовут Этар и что мне приятно, когда этот человек гладит меня по голове», думал волк.
И в его душе, отравленной ядом собственной ненависти и злобы, затеплился крохотный огонек чувства, свойственного как сейрам, так и людям, чувства благодарности…

* * *

Когда Илайджа Аттертон проснулся, то Белого не было. Остальные шесть волков спали или делали вид, что спят. Двое преградивших выход из оврага волков лежали, положив головы на вытянутые лапы, их глаза были открыты. Они наблюдали за пленником.
Илайджа потянулся, зевнул и сел, подобрав под себя ноги. Проверил содержимое карманов – их только на одной куртке было шесть, не считая потайных карманов на поясе. Охотник вытащил из кармана широкий носовой платок, никогда не использовавшийся по его прямому назначению, и разложил на нем всё, что удалось найти.
Его теперешнее имущество состояло из трех патронов для винтовки 30 калибра, простой газовой зажигалки, складного ножа, длина лезвия которого не превышала семь сантиметров, пачки овсяного печенья, полной фляги с водой, катушки с черными нитками и двумя иголками и порции соли, хранящейся в металлическом, размеров с винтовочную гильзу, футляре с плотно завинчивающейся крышкой.
Помимо воли Илайджа прикинул, что из имеющихся предметов можно использовать для нападения на волков, и с трудом сдержал смех.
Выбор был широк – он мог застрелить, как минимум, трех волков имеющимися патронами (без ружья, конечно).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98