Я хочу кивнуть, но ремешки не пускают.— Больно мне об этом вспоминать, профессор.— Ладно, будем тебя усыплять, — решительно говорит она. — Я заметила у тебя разъем. Не против, если мы к нему преобразователь подключим, чтобы контроль был надежным?— Нет, конечно, Алла Георгиевна, делайте все, что надо...Я плыву в темноте. Мне снятся странные сны. Я вижу себя маленьким мальчиком, я иду рядом с мамой, держу ее за руку. Мама большая, высокая, я маленький — земля близко. Мы идем домой, встречаем папу. Они такие большие, я держу папу за штанину и смотрю вверх. Папа целует маму, я улыбаюсь. Потом папа берет меня на руки и подбрасывает вверх. Мне смешно и страшно, но я знаю, что его сильные руки непременно поймают меня. Он подбрасывает меня высоко — я вижу всю улицу...Я дерусь с парнями с соседней улицы, их трое, они сильнее меня. Мне больно, из носа идет кровь. Я плачу...Я несу обед папе в порт. Мне интересно: все вокруг такое необычное и большое. Краны в порту, корабли возле причалов, суета, толкотня. В моих руках — узелок с обедом, я прижимаю его к себе обеими руками, чтобы не уронить. Узелок горячий прижимается к моему животу. Тепло...Папа показывает мне лист бумаги, на нем проведены прямые линии и много пятен — одно большое и много-много маленьких. Я спрашиваю его: «Что это?» Он смеется: «Если бы ты был птицей и поднялся бы высоко-высоко в небо, то увидел бы наш Остров, на котором мы живем», он показывает на большое пятно, «и маленькие острова», он показывает на маленькие пятна. «Хотел бы я быть птицей», вздыхаю я и папа улыбается...Я заболел, простудился. Я лежу в постели, вялый и разбитый. Рядом на моей постели сидит мама, поит меня горячим чаем. За окном идет дождь, мне жарко и душно, по лбу катятся капли пота. Мама вытирает мой горячий лоб полотенцем, касание ее рук так приятно. Я засыпаю, когда она гладит меня по голове. Мама, не уходи!...Я бегу, по улице, вокруг горят дома. Мой дом разрушен. Я кричу...Я снова бегу по улице, слышен грохот пулеметных очередей. Впереди кто-то падает. Мне больно...Мне страшно, я кричу во сне: «Я не хочу этого видеть, пожалуйста, не хочу!» И приходит забытье...Трое суток «мальчики» и «девочки» работали со мной. «Мама», так они называют Пригоду, тоже все время со мной — я слышал ее голос в короткие моменты пробуждений...Все необходимые исследования закончены. Данные обрабатываются Яхве. Яхве занимает три этажа внутреннего корпуса института. Доступ туда ограничен, только по пропускам. Мне разрешают посмотреть, как работает Яхве.Яхве скрыт от людских глаз, на него даже мне нельзя посмотреть. А хотелось бы увидеть созданный человеческими руками разум, посмотреть, как он разгоняет электроны по нужным ему орбитам, как в немыслимом сплаве энергии и элементарных частиц рождаются с немыслимой для человека скоростью мысли, понятия и образы.В огромном зале — шар из золотого света, внутри сверкающие искорки, разноцветные огоньки. Это — проекционная сфера. Огоньки и искорки — модели созвездий, извлеченных из моей памяти. Яхве комбинирует сочетания звезд, пытаясь совместить их с известной моделью изученной части Галактики. От сферы исходит странное чувство мощи и силы. Нечеловеческой силы разума...Наконец-то я встретился с Говоровым. Он практически не изменился с тех пор, когда я видел его в последний раз — такой же слегка отстраненный взгляд, рассеянный вид. При виде меня он улыбается и с силой жмет мне руку:— Ты, говорят, забурел.Я непонимающе смотрю на него и он поясняет, но все так же непонятно:— Это цитата.Некоторое время я расспрашиваю его о Формике, но через некоторое время разговор переходит на эпоху Экспансии. Я начинаю говорить, постепенно накаляясь:— Я многих вещей не могу понять. Вот вроде бы все экспедиции уходили с Земли, на которой войн не было лет триста до этого, не было заговоров, мятежей, переворотов, революций. Так почему же, когда они попали в необитаемые миры, где всего было полно — пространства, земли, воды, воздуха, почему они начали воевать друг с другом, почему сразу захотели жить за счет работы других людей, почему с такой легкостью бросились завоевывать, покорять, унижать, убивать?! Почему на моей планете правили люди, отгородившиеся от остального Города крепостными стенами и армией подонков?! Неужели так было только на моей родине, профессор?Он недолго молчит, потом задумчиво говорит, рассеянно поглаживая подбородок:— Нет, так было не только у тебя дома. Почти каждая заселенная планета, потерявшая связь с Землей, так или иначе пошла по пути регресса. Некоторые планеты смогли удержаться в цивилизованных рамках, некоторые нет. Ты говорил о возможных ненормальных путях развития в обстоятельствах утраты общечеловеческих ценностей. Многие планеты Периферии прошли ущербным путем войн за обжитые территории, геноцида против собственного народа, многие, но не все. Есть несколько планет, где подобный кошмар достиг высшей критической точки. Например, вот, — он перебросил мне кристалл, — это соответствующим образом обработанное повествование жителя одной из планет Периферии Орты. Этот человек принял непосредственное участие в одном из самых страшных эпизодов, когда-либо происшедших в истории Периферии...
Интерлюдия. Орта.
Во время Великой Галактической Экспансии, когда Землю покидали десятки тысяч людей, к новооткрытой планете земного типа, получившей название Орта, было отправлено три огромных космических корабля, в которых находились переселенцы с Земли. Эти корабли представляли собой огромные грузопассажирские капсулы, лишенные двигателей и направляемые к цели специальными кораблями-буксировщиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114