У грузовых пирсов стояли корабли под выгрузкой и грузчики, загорелые и сильные, казались нам сверху черными муравьями, несущими на своих натруженных спинах непосильный груз. Три грузовых крана казались отсюда башенками, наспех сооруженными мальчишками из ивовых прутиков, переплетенных между собой. До нас доносился неясный гул, похожий на шум волн — сотни людей там, внизу, добывали себе в поте лица свой хлеб. Поток грузов был похож на реку, телеги медленно пробирались сквозь толпу докеров, груженных тюками и ящиками. Порт здорово смахивал на муравейник и завораживал своим хаосом, своей толкотней, лишенной, казалось, всякого смысла, своим непрерывным движением.— Пошли, — сказал Артур и мы спрыгнули вниз, проваливаясь по щиколотку в песок.Мы прошли между двух больших приземистых складов и попали в административную часть порта, расположенную на тихой улочке, параллельно широкой дороге, ведущей в город. Мы остановились перед одноэтажным зданием с красной черепицей на крыше. Широкие каменные ступени вели в этот дом и на них стоял высокий толстый мужчина с сигарой во рту, одетый в штаны на подтяжках, белую рубашку с расстегнутым воротом и черные остроконечные туфли. Он оглядел нас и я испытал странное желание вытянуться во весь рост. Позже я узнал, что этот человек часто производил на всех такое впечатление.Артур легонько подтолкнул меня и я зашагал по ступеням. Артур и Чарли шли по бокам и мне казалось, что меня ведут под конвоем. Мы остановились на две ступени ниже, чем толстяк.— Здравствуйте, дон Чезаре, — почтительно поздоровался Артур.Толстяк кивнул и его взгляд остановился на мне. Чарли толкнул меня в спину и я сказал:— Здравствуйте, дон.Доном обычно звали солидного мужчину в летах и вообще человека, достойного уважения, и я понял, что толстяк — важная птица, но не понимал, что это значит для меня.Толстяк вынул изо рта сигару и ещё раз оглядел меня, наклонив голову, отчего у него появился второй подбородок и он стал похожим на пожилого бульдога. Мне стало смешно, но я сдержался, прекрасно понимая, что Артур три шкуры с меня спустит, если я наломаю дров.— Значит, это тот малый, о котором ты мне говорил, Артур? — голос его был под стать фигуре — низкий, раскатистый, как раскаты грома.Или рычание собаки, подумал я и снова сдержался, чтобы не засмеяться.— Да, дон Чезаре, — ответил Артур.— Он в курсе?— Нет, дон Чезаре.Толстяк прищурившись посмотрел на Артура и в его заплывших жиром глазах мелькнули насмешливые искорки.— Так значит, ты предоставляешь мне право провести инструктаж самому? — улыбнулся толстяк уголками губ.— Точно так, дон Чезаре, — улыбаясь, ответил Артур.Я ни черта не понимал и это начинало меня раздражать.— Ты знаешь, кого называют «гонец», сынок? — спросил дон у меня.Конечно, я знал, кто такие гонцы, ведь я четыре месяца не зря провел на улице. Гонцами звали таких же, как я, в возрасте от десяти до пятнадцати лет, работающих курьерами. Они разносили срочную корреспонденцию, почту и посылки по конторам всего Города. Это были скороходы, заменявшие собой телефоны Верхнего Города. Я часто видел их, бегущих по улице с большой белой сумкой за спиной, с белыми повязками на голове и руках. На шее у них была цепь с жестяной бляхой, на которой был выгравирован личный номер гонца. Цепь надевали на них каждое утро и застегивали на замок, ключ от которого хранился у Хозяина. Они имели право передвижения по дорогам и законники никогда не трогали их, даже иногда расчищали дорогу. Это было тяжелой, но хорошей работой. К гонцам всегда относились с уважением, потому что не каждый мог выдержать этот ежедневный бег в любую погоду, это состояние вечно загнанной лошади. Любо работал гонцом два года, он мне рассказывал, у него даже песня была своя, «На бегу» называлась. «Хозяин, я твой верный пёс. Хозяин, есть один вопрос. Что, если я не смогу? Если сдохну на бегу? Пока с тебя не сняли цепь, Ты должен, должен лететь». И я ответил:— Да, знаю, дон.Он выпустил облако вонючего дыма.— Ну-ка, сбегай до конца улицы и обратно. Не заставляй меня повторять дважды.Я сорвался с места, как ураган. Я бежал, не касаясь земли, я просто летел, иногда задевая ногами почву. Ветер развевал полы моей рубахи, как крылья.Казалось, не прошло и секунды, как я стоял перед толстяком навытяжку. Он внимательно разглядел меня, не задыхаюсь ли я. Нет, я не задыхался и я видел, как Артур улыбается, глядя на меня, а Чарли, нет вы только подумайте, сам невозмутимый Чарли, смотрит на меня и в его взгляде скользит радость за меня.Кто вообще не проявил никаких эмоций, так это дон Чезаре. Он ещё раз как следует пыхнул свой сигарой и посмотрел на Артура.— А был червяк червяком, — удовлетворенно сказал Артур.Я ухмыльнулся.Толстяк перевел взгляд на меня.— Город знаешь? — в его глазах, скользила уверенность, что я не то, чтобы полный недоносок, а так, дебил.— Знаю, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.— Знаешь, значит? — сказал он, растягивая свои толстые резиновые губы.— Знаю.— Как попасть на Мейфлауэр? — быстро спросил он.— Северную или южную? — так же быстро спросил я.В его глазах мелькнуло что-то похожее на костяшку на счётах — щёлк — в мою пользу.— Южную.— Через Старый Форт, Грешем-бульвар, вверх по Лесной три квартала и направо.Щелк.— Так, — он потер подбородок, — а в контору «Фабер и Фабер»?— По Калифор-стрит налево, прямо по Селазар-авеню и направо по Вивендейл.— А через Мейдок не ближе? — хитро прищуривает он свои заплывшие глазки.Старый лис захотел меня одурачить, сам ведь прекрасно знает, что Мейдок отгорожен старой крепостной стеной метра в три высотой.— Ближе, если у вас заимелись крылья, — брякаю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114