То есть органчик этот был замечательной игрушкой с механическим заводом (дед Иван уже подкрутил колесико) - не хватало только скамейки и куклы Маши для испытаний.
Спустя час осиротевший дед Иван, стало быть, уже бегал по поселку Восточный, и за ним следовали две уличные собаки - они, видимо, признали в нем старого друга и не отставали от него ни на шаг, а частенько и забегали вперед.
Дед искал мальчика Чуму в большом городе Восточный, ни на что не надеясь.
Была, правда, одна зацепка - местные пенсионерки.
Они наверняка знали и Чуму, и его мать Шашку.
Но дед Иван так и не решился обратиться к бабушкам, хотя они сидели наготове там и тут у подъездов на скамейках специально для информации (сбор и передача новостей, устная газета "Глаза жильцов").
Но именно у них почему-то неловко было спрашивать, где здесь проживает парень Чума (имя дед забыл).
Не мог дед вот так просто взять и подойти к бабкам, которые по возрасту годились ему в невесты, и сказать: "Не знаете ли вы, где тут живет Чума или его мама Шашка?"
Бабульки наверняка бы подняли его на смех, обозвали психом и подумали бы, что это он таким путем хочет познакомиться с ними со всеми и жениться.
(Бабульки только об этом и мечтают всегда, чтобы иметь возможность сказать "во дурак больной" и посмеяться над каким-нибудь дедулькой.)
Тем не менее две собаки, сопровождавшие его, Дамка и Тузик, сразу догадались, кого ищет дед Иван.
Они помнили Ивана по прошлой встрече, когда им пришлось сопровождать куклу Барби в лес к тому месту, где дед Иван лежал без памяти, рукой в капкане.
Именно они спасли деда, так получилось.
А, как известно, если кто-то кого-то когда-то спас, то этот спаситель будет любить спасенного всю жизнь!
Тем более что дед Иван в прошлый раз еще и угостил Дамку с Тузиком хлебом, чем окончательно покорил сердца бедных собачьих нищенок.
И собаки, охваченные чувством любви к спасенному деду Ивану, нежно виляя хвостами, бежали впереди, оглядываясь и как бы приглашая его следовать за ними.
В это же самое время в городе, в квартире деда Ивана, зажегся свет, яркий, как в больнице во время операции...
Там вдруг зазвучал игрушечный орган - один, без деда и без Барби Маши (мало ли, соскочила пружинка в механизме),н и музыка играла, орган вздыхал, рокотал, нежно переливался, как ручеек, и гудел, как оркестр трубачей.
То есть работал на полную мощность.
Соседки в доме так и замерли на своих кухнях, вороны в гнездах прилегли, дети за помойкой во дворе перестали привязывать коту на хвост консервную банку, кот перестал дико орать и вырвался из старой телогрейки, в которую его завернули умные ребята.
Дяденьки за длинным дощатым столом перестали стучать костяшками домино. Они начали нежно переставлять их, как будто играли в шахматы, и произошло еще одно событие: бутылка под скамейкой, почти полная, сама собой внезапно ахнула и опрокинулась навзничь как бы в обмороке, короче говоря, вылилась.
А органная музыка все играла.
И местный дворовый бандит вдруг перестал заботливо считать патроны, а пошел и выкинул их в ближайший пруд вместе с пистолетом, наручниками и охотничьим ножиком типа "белка".
После чего этот бандит побежал в церковь и там, весь дрожа (а музыка играла), купил сто свечек и поставил их у всех икон, а потом этот бандюга заказал панихиду по мамочке и папочке (убиенным Анатолию и Матильде), которых ему пришлось прикончить, а то бы они его вдвоем прикончили, такие дела.
Мы не будем здесь говорить, что волшебник мастер Амати спустился в дедову квартиру из своего хрустального дворца в Гималаях, нет.
Мастер Амати никуда не спускался.
Но его живо интересовали все музыкальные инструменты мира, и для знакомства с ними у мастера существовало несколько волшебных способов.
Мастер Амати и не был, и был в дедушкиной квартире, и он там и играл, и не играл на игрушечном органе, и этот орган остался прежним - а может быть, и приобрел какие-то новые свойства.
Во всяком случае, один человек, проезжавший мимо дедова дома, который не видел собственных детей вот уже пять лет и не вспоминал о них ни по каким праздникам, вдруг резко крутанул руль "мерседеса" и въехал во двор своего бывшего дома.
Затем этот человек взбежал на второй этаж и позвонил, а когда ему открыла старая бабушка и уже совсем было хотела плюнуть ему в лицо и на этом захлопнуть дверь, странный посетитель (а орган все играл и играл) быстро заскочил в квартиру, окинул взором всю нищую обстановку, увидел две бедняцкие кроватки детей, двух плюшевых старых мишек на подушках и множество зачитанных книг на полках - и только тогда он спросил старушку: "А дети в школе?" - и, не получив ответа, вынул из кармана свой большой кошелек и смирно положил на письменный стол.
Бабушка тоже слушала тихую музыку из-за стены и поэтому не сказала: "Обойдемся без тебя" (а это был ее собственный сын),н а только прошептала со слезами: "Сердце тебе надо лечить, сердце",н и на этом мы их оставим.
Органчик поиграл-поиграл, а потом вдруг яркий свет в окнах деда погас и музыка кончилась.
Доминошники тут же стали страшно стучать костяшками об стол, кто-то крикнул: "Рыба!", кто-то протянул длинную руку под стол и обнаружил там пустую бутылку, и все начали обвинять друг друга, произнося вслух заковыристые фразы.
То были слова, которых вы не найдете в школьных словарях (это особый язык, который никто не хочет знать, но понимают его все в отличие от английского, который все хотят знать, но никто не понимает).
Странно, кстати, было бы наоборот, если бы доминошники за столом начали выяснять отношения и кричать друг другу по-английски, к примеру, "кто есть кто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32