И, несмотря на самоуверенность, он с обидой ощущал себя если и не дураком, то и не особенно умным… Но зато ему было здорово приятно то, что генерал-лейтенант в отставке разговаривал с ним совершенно серьёзно, как никто ещё в жизни с ним не разговаривал. Да и мороженым так его тоже никто ещё в жизни ни разу не угощал.
Взвесив все эти соображения, Вовик вскочил – руки по швам, пятки вместе, носки врозь – и отчеканил:
– Рады стараться, товарищ гене…
– Садись! – коротко и сердито оборвал Илларион Венедиктович. – Третий раз напомнить о чем?
– Называть вас только по имени-отчеству, – уныло отозвался Вовик: он рассчитывал, что его бравый ответ как раз и приведет генерал-лейтенанта в отставке в восторг.
– Вольно, садись, – предложил Илларион Венедиктович. – Слушай меня как можно внимательнее. Условия нашей предполагаемой дружбы следующие. Первое: дал слово – выполни его во что бы то ни стало. Условие второе: ничего не скрывать друг от друга. Я, например, почти готов раскрыть тебе свою главную тайну.
– Тайну?!?!?! – Вовик с трудом удержался, чтобы не подпрыгнуть на стуле. – Какую тайну?!?!?!
– Со временем узнаешь. Когда мне станет ясно, что же ты за человек.
– Да нормальный я человек, Илларион Венедиктович! Скажите, пожалуйста, вашу главную тайну!
Генерал-лейтенант в отставке Самойлов посмотрел на него долгим, изучающим взглядом и четко проговорил:
– Завтра встречаемся здесь в семь ноль-ноль.
– Утра?!
– Так точно.
– Я… я постараюсь, – упавшим голосом прошептал Вовик. – Есть быть завтра здесь в семь ноль-ноль.
– О нашей встрече никому ни слова. Ясно?
– Нет, не ясно. Почему никто не должен знать, что я с вами познакомился?
– Так надо. И больше – никаких расспросов! – недовольно произнес Илларион Венедиктович. – Мне оч-чень необходимо проверить тебя. Я ведь ещё не знаю, что же ты за человек. Например, я не имею никаких данных о том, умеешь ли ты держать язык за зубами. Нет у меня и полной уверенности в том, что ты способен держать своё слово. – Он взглянул на часы и озабоченно проговорил: – Мне пора. Значит, завтра здесь в семь ноль-ноль. В случае опоздания больше ты меня никогда не увидишь. До завтра, Владимир.
…А назавтра Вовик проснулся в девять часов тридцать две минуты, бросился бежать, едва успев натянуть брюки, мчался по улицам босиком, но в условленном месте генерал-лейтенанта в отставке Самойлова Иллариона Венедиктовича не было.

Глава под номером ДВА и под названием
«Сокровенная мечта профессора Ивана Варфоломеевича Мотылёчка,
или
Пути шпионские неисповедимы»


Фамилия у мальчика была Мотылёчек. Когда он впервые в жизни понял, что фамилия у него, если уж и не очень, то довольно смешная, и когда над ней стали смеяться, а он стал из-за этого страдать, дедушка Арсентий сказал:
– Как, внук, ты, к примеру, смотришь на фамилию Утринос? А? Друг у меня такой был. И вся его родня с древних времен жила и до сих пор живёт под фамилией Утринос. И никто, кроме дураков, над ними не смеялся и не смеется. А у нас-то фамилия-то какая звучная, нежная да красивая – Мотылёчки!
– Да смеются ведь! – захныкал внук. – Дразнятся!
– Кто смеется-то? – осердился дедушка Арсентий. – Дразнится кто? Те! – Он грозно вознёс указательный палец правой руки вверх. – У кого в голове дырок больше, чем природой положено! Вот у тебя сколько дырок в голове?
– Не знаю.
– Давай считать. Рот – раз, нос – два-три, глаза – четыре-пять, уши – ещё две дырки. Сколько всего получилось?
– Семь.
– Вот, вот, именно семь. И ни единой меньше, и ни единой больше, – важно, как будто научное открытие формулируя, заключил дедушка Арсентий. – А если в голове имеется лишняя дырка, – он понизил голос до таинственного шёпота, – через неё ум, вырабатываемый мозгом, улетучивается в атмосферу. Понятно это тебе или нет?
Ванечка осторожно, даже боязливо ощупал свою голову, испуганно спросил:
– Правда, что лишняя дырка может быть?
– Ещё какая правда! – весело заверил дедушка Арсентий. – Бывает, живёт человек дурак дураком, а ведь школу окончил, институт, курсы, но не подозревает, – он опять вознес вверх указательный палец правой руки, однако, на этот раз очень угрожающе, – понятия не имеет, почему живёт дурак дураком. А всё оттого, что когда-то у него в голове образовалась лишняя дырка, может быть, ещё в глубоком детстве.
Ванечка снова и уже в страхе, перемешанном с ужасом, или в ужасе, перемешанном со страхом, ощупал свою голову и представьте себе, уважаемые читатели, эта привычка осталась у него на всю жизнь! Да, да, да, только задумается профессор Иван Варфоломеевич Мотылёчек над чем-нибудь научным или просто важным, так руки его сами тянутся к голове!
Ну, а тогда, когда он ещё был Ванечкой, разговор его с дедушкой закончился неожиданным образом: внук до того громко разревелся, что ничего не слышал, а когда устал реветь и старательно пересчитал дырки в своей голове, успокоился, ибо их оказалось ровно семь, и лишь только тут услышал голос дедушки Арсентия:
– Ревел ты хорошо, но зря. Мужчинам реветь стыдно.
– А я мужчина, что ли? – удивился Ванечка.
– А кто же, суслик, что ли? Мужчина ты по имени Иван, понял? Самое знаменитое русское имя! А теперь ответь мне честно, точно и кратко: почему ревел?
– Из-за дырок. Восемь штук, насчитал.
– Э-э, если бы этот факт и подтвердился, тут слезами не поможешь. Голову, внук, надо неустанно развивать, тогда лишней дырки в ней никогда не образуется.
Ванечка, конечно, поинтересовался: а как это – развивать голову? Дедушка Арсентий обстоятельно и долго растолковывал, что настоящему мужчине для этого требуется:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97