Я убеждена, что, если рядом со мной не будет мужественного человека, меня схватят!
– Сегодня ты можешь дома посидеть? – безнадёжным голосом спросил Вовик и деловито объяснил: – Понимаешь, занят я сегодня, честное слово. В тридцать третьей квартире караулит собаченцию Григорий Григорьевич, а старушенция не идёт и не идёт.
– А, это у Анастасии Георгиевны! Её собачка самая злобная и капризная во всём нашем микрорайоне. По всей вероятности, хозяйка её уехала к собачьему гипнотизёру по фамилии Шпунт. Я вчера для неё узнавала его адрес и телефон.
– Скажи-ка мне быстро номер телефона этого гипнотизёра и подожди меня здесь! – горячо попросил Вовик. – Я только сбегаю к Григорию Григорьевичу, а потом мы с тобой обо всём договоримся!
– Рада оказать вам любую услугу, – охотно согласилась воспитанная девочка Вероника, и Вовик помчался в тридцать третью квартиру, твердя про себя номер телефона.
Едва открыв двери, Вовик сообщил его и имя старушки Григорию Григорьевичу, объяснил, куда она уехала.
– Мы с Джульетточкой ни в каких гипнотизёрах не нуждаемся! – обрадовался тот, опуская на пол собаченцию, и тут же позвонил по телефону собачьему гипнотизёру по фамилии Шпунт. Разговор с ним возмутил Григория Григорьевича, и, рассказывая Вовику о нем, он то и дело вскакивал, пробегал по комнате, снова вскакивал и несколько успокоился лишь тогда, когда Джульетточка жалобно заскулила.
Оказалось, что Анастасия Георгиевна спит крепчайшим сном и уже невозможно определить, человечьим, или Джульетточкиным, ибо этот, с позволения сказать, гипнотизёр всё перепутал и сам ничего понять не может. Помочь ему в состоянии только сама собачка, которую и необходимо немедленно доставить к пострадавшей.
– Какой же он гипнотизёр?! – продолжал возмущаться Григорий Григорьевич, обращаясь к Джульетточке. – Он человека разбудить не может, а мы при помощи обыкновенной кастрюли вылечились!
– Собаченция вам оказалась дороже меня, – с очень горькой обидой сказал Вовик, а вспомнив воспитанную девочку Веронику, добавил: – Не смею вас задерживать. Простите, а когда же мы будем и будем ли мы вообще искать Иллариона Венедиктовича?
– Обижаться тебе нечего, – сердито отозвался Григорий Григорьевич, бережно беря тянувшуюся к нему Джульетточку на руки. – Во-первых, в историю с Анастасией Георгиевной мы попали именно из-за того, что искали твоего Иллариона Венедиктовича. Во-вторых, никого никогда и нигде нельзя оставлять в беде, если имеешь возможность помочь. В-третьих, завтра же с утра нам будет известен нужный адрес и телефон. Так что иди и спокойно занимайся своими делами. А завтра часиков в девять приходи ко мне. Сейчас напишу тебе адрес. Телефона у меня нет и уже, видимо, не будет.
По лестнице Вовик спускался не спеша: во дворе его ждала ещё более сложная забота – воспитанная девочка Вероника. Даже самому себе он не смог бы сказать ничего определённого: рад он знакомству с ней или сожалеет о нем. Если бы не этот Робка-Пробка с его бандой!..
И – неминуемая жестокая драка… Вовик-то в жизни дрался всего четыре раза, и все четыре раза ему здорово досталось: в двух случаях расквасили нос, в двух случаях поставили крупных размеров синяки, и оба под правым глазом. Так что ввязываться в драку, да ещё с несколькими бандитами, не было никакого смысла – только позориться перед воспитанной девочкой Вероникой.
Она встретила Вовика с таким скучающим видом, словно ни капельки его и не ждала. Он сразу же и очень-очень сильно обиделся, но сдержался и чуть ли не виноватым тоном сообщил:
– Завтра в девять утра я по важному делу должен встретиться с Григорием Григорьевичем. Ну, с тем самым… И не знаю, когда освобожусь.
– Неужели вы вообразили, что я вас стану упрашивать? – И все разноцветные бантики на голове воспитанной девочки Вероники удивленно, почти презрительно закачались.
– А ты что, надеялась… – начал было Вовик возмущенно, но тут же осекся и пробормотал: – Не виноват же я, что у меня с утра важное дело? Должен ведь я разыскать генерал-лейтенанта в отставке! От него моя судьба зависит, было бы тебе известно!
Воспитанная девочка Вероника понимающе взглянула на него, тихо и сочувственно улыбнулась, сказала:
– Я вовсе не намерена мешать вам. Располагайте временем по своему усмотрению. Надеюсь, вы не забудете моей просьбы. Меня вы можете найти завтра в шестнадцатой квартире. Желаю вам всего наилучшего.
– Я тебе тоже, – пролепетал Вовик, и хорошо, что воспитанная девочка Вероника, уходившая медленно и гордо, не видела, как он из краснощёкого превратился в краснолицего, красношеего и красноухого. Он даже не заметил, как мимо прошёл с Джульетточкой на руках Григорий Григорьевич, а тот не заметил мальчишки, потому что беспрестанно обменивался с собачкой многозначительными взглядами.
А Вовик, низко опустив тяжелую от множества несчастных и тревожных мыслей голову, с некоторым удивлением, но равнодушно отмечал, как от разных переживаний непривычно колотится сердце, однако больше всего поражался тому, что не может никак подняться со скамьи – до того у него ослабли ноги. Подумать только: он не ел целый день! Это он-то с его замечательнейшим аппетитом, с его-то умением и опытом сытно и вкусно поесть!
Он попытался вспомнить события прошедшего дня, и ничего не получалось: всё у него в голове, тяжелой от множества несчастных и тревожных мыслей, преептуалось. То ему представлялось, что он с Григорием Григорьевичем весь день разыскивал воспитанную, вся голова в разноцветных бантиках, девочку Веронику, то поражался неожиданно возникшей дружбе Иллариона Венедиктовича с Джульетточкой, то не мог сообразить, как спасти Анастасию Георгиевну от Робки-Пробки, который собирался похитить её и требовать выкупа от собачьего гипнотизёра по фамилии Шпунт…
Но поразительнее всего было то, что Вовик и не хотел есть, что его и не тянуло домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97