И – работа. Я трудился, не сочти за хвастовство, просто самозабвенно. Поэтому кое-что и удалось… Скоро, скоро уже, Серёженька!
Когда объявили, что самолет идёт на посадку, Серёжа зашептал:
– У меня к тебе одна просьба, папа. Не удивляйся, пожалуйста, и уж, конечно, не обижайся, если я первое время не буду на каждом шагу восхищаться, восторгаться, радоваться. Знаешь, профессиональная привычка скрывать свои чувства. Я не сразу отвыкну от себя того, каким я был там, откуда мы с тобой, к счастью, улетели. Ты понял меня?
Кивнув несколько раз, Иван Варфоломеевич подумал: «Кто же ещё поймёт тебя, мой мальчик? Кроме меня, отца? Я даже предчувствую, готов к тому, что не всё у нас с тобой сразу пойдет гладко. Ведь мы из разных миров, из разных государств. Для тебя, милый, многое будет сначала не только непонятным, но и неприемлемым. Но рядом буду я, и всё образуется, всё будет хорошо… замечательно всё будет!»
Иван Варфоломеевич настолько сам успокоил себя, что мысли его неожиданно обратились к эликсиру грандиозус наоборотус, который поможет создать в самом недалеком будущем зверюшек-игрушек. Эликсир в голове у него и в записной книжке, можно сказать, готов. Осталось провести некоторое количество опытов, и можно ознакомить научный мир с любопытнейшим, скромно выражаясь, открытием. И как не благодарить судьбу, что сын станет свидетелем такой победы отца!
Хотя Иван Варфоломеевич не просил встречать его, в аэропорту собралась большая группа сотрудников лаборатории.
Серёжа с удивлением взглянул на отца, тот в недоумении пожал плечами, но всё тут же объяснилось: за время отсутствия руководителя проведен удачнейший опыт, и у сотрудников не было терпения откладывать столь радостную новость хотя бы до завтра.
– Дорогие коллеги! – ответил растроганный Иван Варфоломеевич. – Благодарю вас за новость, но и я кое-что привез. Завтра у нас праздник! А теперь позвольте поделиться с вами моей отцовской радостью. Знакомьтесь – мой сын Серёжа. И пока – никаких вопросов. Вы только подумайте: рядом со мной, вот он, мой сын! Сергей Иванович Мотылёчек! Прошу любить и жаловать!
И когда, казалось, поздравлениям так и не будет конца, Сергей Иванович жестом попросил всех молчать и, видимо, с трудом сдерживая волнение, проговорил:
– Мы с папой сердечно благодарим вас за встречу и поздравления. А мне позвольте…
«Он медленно опустился на колени и долгим поцелуем приник к траве на родной земле», – как потом рассказывал Иван Варфоломеевич, а сейчас он с восторгом и умилением думал: «Не сдержался, мальчик, не выдержал, милый! Забыл свою профессиональную привычку – не выдавать чувств. Да разве можно сдержать любовь к родине?!»
Дома, едва осмотрев квартиру, Серёжа заметил:
– Для большого ученого ты живешь слишком уж скромно. У нас… прости, папа, там ты бы имел по крайней мере особняк.
– Там… – с горечью повторил Иван Варфоломеевич. – А здесь зачем мне особняк? В нём лучше разместить детский садик. У нас их до сих пор недостаточно. Ты, Серёженька, сначала приглядись ко всему, старайся постепенно всё понять, ко мне почаще обращайся.
– Во всяком случае, я буду с тобой предельно откровенен, – сказал Серёжа. – Итак, первый вечер мы проводим вдвоём.
Но всё получилось не так, как было задумано. Не успел Серёжа принять ванну, как к ним повалили с поздравлениями чуть ли не из каждой квартиры. Они остались вдвоём только поздним-поздним вечером.
– Милые, добрые, деликатные люди, – с уважением отметил Серёжа. – Никто не приставал с расспросами, а я так боялся этого.
– Тебе бояться ничего не надо, – посоветовал Иван Варфоломеевич. – Главное, не надо торопиться с выводами. Вот я закончу опыты, ты закончишь свои дела, и мы ненадолго махнем куда-нибудь.
– Давай, папа, сначала закончим дела, а потом будем думать об отдыхе. Значит, могу я завести собачушку?.
– Да хоть кроликов разводи!
– Ну, а дома у нас, папа, надеюсь, появятся зверюшки-игрушки раньше, чем у других? – Серёжа рассмеялся. – Или это будет секретное производство?
Иван Варфоломеевич пожал плечами:
– Это не мое дело. Да и засекречивать тут нечего. Я уже говорил тебе, Серёженька, что я счастлив, имея возможность посвятить свою жизнь любимому делу. Пойми, что вот-вот осуществится моя да-а-а-авнишняя мечта, и я доставлю детям необыкновенную радость.
– Желаю тебе успеха, папа. Я принесу чай.
Увлажненными глазами смотрел Иван Варфоломеевич вслед Серёже, а когда тот вернулся, сказал:
– Я счастлив, что ты будешь свидетелем завершения моих трудов… Вкусная заварка… А когда мы будем думать о твоей работе?
– Ты же сам советовал мне не торопиться. Подумаю.
Сладко, широко и громко зевнув, Иван Варфоломеевич удивленно и виновато произнес:
– Прости. Вдруг страшно захотелось спать. Ни с того ни с сего. Я никогда так рано…
– Дорога, папа. И переживаний было достаточно. Я и то…
– Придётся лечь, – полувопросительно сказал Иван Варфоломеевич и зевнул ещё слаще, ещё шире и ещё громче. – Видимо, это радость обессилила меня. Прости, Серёженька, я лягу. А собирался…
– Я тоже, папа, посижу ещё совсем немного.
Но, уложив отца в постель, Серёжа действительно долго не сидел, а прошёл в кабинет и принялся внимательно его осматривать.
И я пока не знаю, уважаемые читатели, что же происходило: то ли сын интересовался, в какой обстановке жил без него отец, то ли агент иностранной разведки приступил к выполнению задания?
А нам с вами перед завершением этой главы предстоит вернуться на несколько часов назад и посмотреть, что же происходит в квартире собачьего гипнотизёра по фамилии Шпунт, где крепко-накрепко заснула Анастасия Георгиевна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97