Получат по заслугам бандитики, извините, сопливые! А Фёдор-то какой молодец! Есть в нём что-то доброе, хотя он и участвовал в истязании чёрного котёночка, и глуповат, правда, в достаточной степени. И если он завтра не струсит, явится к гаражу… Илларион Венедиктович замер на месте: а к какому гаражу?! Где этот гараж – место сборища банды– находится?! Ведь если завтра туда явится, переборов страх, развитый в нём довольно сильно, Фёдор, а они с Гордеюшкой ничего не предпримут, то у Вовика будет большая неприятность, а с бедным Фёдором опять получится «мневуб… мневтул…»!
И честному, в высшей степени обязательному человеку, генерал-лейтенанту в отставке ничего не оставалось делать, как вместо отдыха перед ответственным вечером у Ивана Варфоломеевича с его импортным сыном идти на розыски мальчишки.
Размышлять над тем, что же это такое странное случилось с ботинками, было некогда, к тому же Илларион Венедиктович вспомнил, что зимой покупал летние туфли, и они оказались малы, очень уж жали. Зато вот сейчас неудачная покупка пришлась в самый раз!
Раздался телефонный звонок: Иван Варфоломеевич просил не опаздывать.
– Ты же знаешь мою прямо-таки болезненную пунктуальность, – с обидой сказал Илларион Венедиктович, но на всякий случай оговорился: – Однако сегодня у меня непредвиденные заботы. И если я немножечко задержусь, заранее приношу извинения.
Но Иван Варфоломеевич был до того взволнован и, как почувствовал Илларион Венедиктович, в не меньшей степени обеспокоен за исход ответственного вечера, что всё-таки почти требовал не опаздывать.
И как часто случается в жизни, именно тогда, когда промедление совершенно нежелательно, тебя словно нарочно задерживает каждая мелочишка. Илларион Венедиктович надолго замешкался с галстуком, перевязав его несколько раз, и каждый раз что-то не получалось – узел то прятался под воротничок, то опускался значительно ниже положенного. И так случилось с несколькими галстуками! Тогда Илларион Венедиктович решил, что во всём виновата рубашка. Увы! Он переменил несколько рубашек, а результат был один и тот же: галстук сидел не как положено!
Скрепя сердце наиаккуратнейший Илларион Венедиктович заставил себя примириться с этим безобразием, и когда уже подходил к двери, почувствовал, что у него сползают брюки! Он принял и это за очередную нелепость судьбы, подтянул ремень потуже и наконец-то вышел из квартиры.
Фёдора ему быстро разыскали мальчишки. Тот запрыгал от радости, увидев Иллариона Венедиктовича, возбуждённо затараторил:
– Уважают меня теперь бандиты-то, ух, как уважают! Оказалось, Робка-то Пробка вас знает! Говорит мне, что ты хоть соображаешь, дурак, с кого шляпу сорвал? Я ему и отвечаю, что ещё неизвестно, кто дурак, а шляпу я с генерала сорвал. Не буду же я с пенсионерами разными связываться!
– Расскажи-ка мне, Фёдор, быстренько, где этот гараж находится.
По всем приметам, это был гараж Гордеюшки.
– А шляпу вашу, – восторженно сообщил Федька, – назвали – итог операции номер один! Я её дома под ванну засунул, чтоб никто не заметил!
– Прощай, шляпа, – весело сказал Илларион Венедиктович, – до свиданья, Фёдор, до завтра.
Он бодро зашагал к кинотеатру, возле которого всегда продавались цветы, выбрал букет из крупных садовых ромашек и ещё бодрее зашагал дальше. Можно было воспользоваться любым из видов городского транспорта, в том числе и такси, конечно, но ему хотелось идти пешком и – быстро. ЧТО-ТО ПРОИСХОДИЛО В ЕГО ОРГАНИЗМЕ! Видимо, он выздоровел сразу от всех своих недомоганий, которые недавно довели его до того, что во сне ему дважды являлась Смерть-фашистка, требовавшая не делать ничего хорошего людям, особенно детям. Фига тебе, пустоголовая!
Илларион Венедиктович остановился в изумлении. Почему именно фига? Что это за выражение для генерал-лейтенанта в отставке?!. Однако, ещё раз мысленно сказав Смерти-фашистке «Фига тебе!», Илларион Венедиктович быстро и бодро зашагал дальше, испытывая одно лишь маленькое неудобство: привыкший, чтобы воротничок довольно плотно облегал шею, а галстук был завязан туго, сейчас Илларион Венедиктович чувствовал, что воротничок как бы болтается вокруг шеи, а узел галстука упирается в подбородок.
В квартире Ивана Варфоломеевича в это время заканчивались приготовления к встрече дорогих друзей.
– Я так и не смог узнать, где продают комнатных собачек. Ты ведь разрешил мне завести этакую миниатюрную злючку? – спросил Серёжа.
– Хоть крокодила! – рассмеялся счастливо и громко Иван Варфоломеевич. – Вот интересно, Серёжа, мои старые орлы вместе прилетят или по отдельности? – с заметной грустью спросил он. – Если вместе, значит они сговорились, значит, что-нибудь задумали, будут вести себя неестественно…
– Но – почему? – искренне удивился Серёжа. – И что они могут задумать? По-моему, ты абсолютно зря нервничаешь. Всё обойдется.
– А я хочу, чтобы не только всё обошлось, а чтобы они приняли тебя как моего родного сына, а не…
– Папа, некоторое время, может быть, и длительное, им будет трудно привыкнуть ко мне. И надо постараться их понять.
– А чего тут понимать, да ещё длительное время? – Иван Варфоломеевич действительно разнервничался. – Ко мне вернулся сын… – Услышав дверной звонок, он быстро встал, чуточку помедлил, прежде чем выйти в прихожую.
Это пришёл Гордей Васильевич, о чём-то поговорил с Иваном Варфоломеевичем, а когда появился в комнате, долго разглядывал Сергея Ивановича, потом пожал ему руку и оживлённо, даже несколько торопливо, сказал:
– Серёжа, я, во-первых, сразу буду с тобой на «ты», а во-вторых, буду, есть такое выражение, пялить на тебя глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97