Конечно, детство состоит не из одних только радостей, бывает в нём много неприятного и несправедливого. Надо уметь это переносить стойко, достойно, а самое главное: уже в детстве надо привыкнуть, чтобы обязанности твои были тебе не в тягость, а привычным, необходимым и радостным делом. Самая же большая радость – помогать и маленьким, и большим.
Но если бы меня спросили, что наиболее важно не упустить в детстве, я бы ответил: природы. Это простая, но великая истина.
Чем больше человек в детстве связан с природой, чем он ближе к ней, тем раньше он поймёт, что без любви к природе нельзя вырасти человеком, живущим интересной, разнообразной, полной впечатлений и приключений жизнью.
И хотя я, конечно, отлично знаю, что добрые советы от детского ума отскакивают как от стенки горох, но убежден: кто-нибудь к ним да прислушается, и они ему пригодятся.
Вот вам трудно, почти невозможно представить, уважаемые читатели, что и вы когда-нибудь (кстати, годы промелькнут быстро-быстренько!) станете стариками и старушками. И не пришлось бы вам пожалеть с огромным опозданием, что в детстве вы не полюбили природы, значит, жизнь провели без её чудесного влияния, и тут с вами вполне может случиться именно из-за этого беда. Может случиться так, что вы останетесь одни, немощные да ещё и больные. Тут-то природа и могла бы вам помочь. Она отблагодарила бы вас за любовь к ней ещё с детства, принесла бы вам много радостей, забвения от тяжелых дум, облегчила бы ваши недуги и прибавила бы – честное слово! – здоровья и сил!
Но вернёмся к тому, что Илларион Венедиктович, вернее, мальчик по прозвищу Лапа, ранним утром вприпрыжку мчался по городу, уже прикидывая, как бы ему с ватагой сверстников выбраться на природу! Как бы ему поскорее завести собаку, аквариум, певчих птиц! А то всё магнитофоны да проигрыватели! Ведь детство может пройти таким образом, что голосов птиц и услышать не придётся, только диски, диски, диски…
Лужа впереди! Да разве взрослый имеет возможность пробежать по луже босиком хотя бы и в городе?!
А генерал-лейтенант в отставке Самойлов Илларион Венедиктович как затопал по луже, так брызги – во все стороны и вверх, на него самого! Лужа оказалась короткой, и он несколько раз пропрыгал по ней взад-вперёд! И если бы вокруг был не город и не прохладное утро, он бы из этой лужи долго бы ещё не выходил…
От холодной воды он продрог, да и трусики вымокли, и он уже не бежал, а рвался вперёд, чуть ли не летел, забыв даже, куда и зачем несётся. Давненько, более полувека с лишним, он так не бегал!
В нем, во всём его существе сейчас необыкновенно соединились ощущение подлинного детства и наслаждение им старого человека.
Он бежал как в детстве!
Это было настолько удивительно, что Илларион Венедиктович не сразу пришёл в себя, надолго забыл от восторга, кто он такой, что с ним приключилось. А когда он всё это вспомнил, то пошёл шагом.
Именно сейчас он с некоторой тревогой понял, что ничего не имеет права предпринимать, пока не сообщит о происшедшем с ним Ивану Варфоломеевичу, ибо только тот может объяснить, каким образом старик превратился в мальчика и что с ним, мальчиком, может быть. Илларион Венедиктович вспомнил, что всё началось после того, как он в лаборатории изобретателя зверюшек-игрушек выпил стакан воды. А вода ли это была?!
«Стоп! – мысленно приказал он себе, увидев под полосатым тентом на стулике перед столиком сумрачного Вовика. – Запомни: теперь ты только Лапа!»
Илларион Венедиктович сел напротив ставшего ещё сумрачнее Вовика, который посмотрел на него самым недружелюбным взглядом, спросил:
– Ты случайно не Иллариона Венедиктовича поджидаешь?
– Его, его, как раз его! – сразу обрадовался Вовик. – А что?
– Меня Лапой звать, прозвище такое, но я предпочитаю его имени, – по-мальчишески развязно сказал Илларион Венедиктович, тщательно подбирая слова, чтобы речь его выглядела безупречно детской. – Он попросил меня, чтобы я сюда притопал ни свет ни заря и сообщил тебе, если ты, конечно, соизволишь не проспать и придешь, чтобы ты не боялся бандитов. Чтобы к двенадцати был у гаража как штык. А ты не дрейфишь?
– Так ведь я один, – грустно и немного жалобно ответил Вовик, внимательно приглядываясь и прислушиваясь к Лапе. – А они девчонку одну похищать будут, а она просила меня сопровождать её. И ещё она сказала, что предстоит неминуемая жестокая драка. А я драться не умею. Представляешь, что может получиться?
– Илларион Венедиктович категорически настаивал на том, чтобы ты сопровождал Веронику, – ещё развязнее проговорил Илларион Венедиктович, внутренне радуясь, что ни единым словом, как ему показалось, не выдал себя. – Он высказал убеждение, что ты будешь вести себя самым достойным образом и не испугаешься. Учти, что и тебя бандиты по каким-то им одним известным соображениям тоже намерены захватить.
– Me… ме… меня?!?! – ужаснулся Вовик. – По каким таким соображениям?
– Вот это мне неизвестно. Ты, главное, не дрейфь. Илларион Венедиктович принял все соответствующие меры, чтобы с тобой не случилось ничего даже в малой степени неприятного.
– А сам-то он где?
– Ну, мне он не обязан докладывать. Просил пока его не беспокоить. Дня два. Потом позвони. Координаты его у тебя, надеюсь, имеются?
Вовик уныло кивнул и обреченно махнул рукой.
– Да ты что, Вовка, раскис? – как можно веселее спросил Илларион Венедиктович. – В банде у нас свой человек. Это раз. Я сам буду участвовать в неминуемой драке с бандитами. Это два. А дед Робки-Пробки мой старый друг… Ну, не в прямом, естественно, смысле… а так… часто мы встречаемся… Он тоже намерен вмешаться в данную историю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97