Вот посидим немного, вызовешь по телефону Гордеюшку. Он ведь тоже пока не знает, ЧТО со мной произошло.
– Действительно, фантастика, хотя и не очень научная, – недовольно проговорил Роман. – Не знаю, что мне и делать с тобой, паренёчек в синяках. Как прикажешь называть тебя?
– Как всегда называл. Папуля. Я ещё, помнишь, оч-чень обижался на такое обращение. Но ты не хотел или не мог отвыкнуть. Если тебе удобнее, можешь сейчас называть меня Лапой.
– Детское прозвище папули, – вспомнил Роман. – Так где мой отец? Я сейчас же позвоню в милицию, если ты…
– Лучше позвони Гордеюшке. Мальчиком я стал сегодня ночью во сне и не мог же разговаривать с ним детским голосом! Скажи ему, что ты, мол, только что прилетел и приглашаешь его немедленно в гости. Только не сообщай ему, ЧТО ты здесь увидел. А то он подумает, что его разыгрывают.
– Ладно… папуля! – сердито, почти зло согласился Роман. – Но сначала позволь выслушать тебя. Разыгрывать так разыгрывать. Валяй, Лапа!
– Тут дело оч-чень серьёзное, Роман. Понимаешь, я совершенно случайно воспользовался… то есть выпил изобретение известного тебе Ивана Варфоломеевича.
– Зверюшки-игрушки?
– Вот-вот! – обрадовался Илларион Венедиктович. – Если про них помнишь, тебе будет легче понять меня. Сейчас Иван наверняка гадает, куда исчезла первая порция его замечательного эликсира грандиозус наоборотус. Но самое главное заключается в том, что есть предположение: за этим эликсиром уже охотятся иностранные разведки. А Иван обо мне ещё не знает. Давай звонить Гордеюшке. Номер наберу я, говорить будешь ты.
И хотя Роман был неплохим актёром, умел, как говорится, скрывать и раскрывать любые чувства, но, приглашая Гордея Васильевича немедленно подъехать, заметно разволновался, когда тот категорически стал отказываться, просил перенести встречу на вечер.
– Скажи, что дело касается Иванова изобретения, а я в ванной, – шепнул Илларион Венедиктович.
Прикрыв трубку рукой, Роман сказал:
– Отказывается наотрез.
– Тогда рассказывай, что ты здесь видел…
– Гордей Васильевич! – взволнованно крикнул Роман. – Дело в том, что я вместо отца застал в квартире мальчика лет десяти, вся физиономия в синяках… Да послушайте до конца! Он уверяет, что он мой папуля… Ничего я не сочиняю, честное слово! Говорит, что выпил какой-то эликсир Ивана Варфоломеевича и утром проснулся мальчиком… А то я и не знаю, что мне делать… Да не верится, что папуля способен на такой розыгрыш… Жду, жду! – Он положил трубку. – Заедет ненадолго в перерыве между заседаниями.
– Не знаю, что мне и делать, – недовольно передразнил Илларион Венедиктович. – Делай то, что делал всегда, когда приезжал ко мне. Хвастай, кого играл, в чём снимался, сколько раз собирался жениться, сколько раз собирался навестить меня…
– Значит, бывают в жизни чудеса! – неестественно весёлым голосом воскликнул Роман. – Но кто поверит, что ты – паренёчек лет десяти да ещё вся физиономия в синяках – мой папуля?!
– Просто ты никогда не был серьёзным человеком, Рома. Всегда, помню, всех передразнивал. Вот и сейчас решил, что какой-то мальчишка передразнивает для чего-то твоего отца, так ведь?
– А тебя бы на мое место! – Роман рассердился по-настоящему. – Стремился, летел, три пересадки, мчался обнять дорогого папулю, а тут какой-то сопляк корчит из себя моего отца. Обалдеешь!
– За сопляка ты ещё получишь, Ромка! Всю жизнь глотал фантастику, а как жизнь столкнула тебя… Да ты же актёр! У тебя должно быть богатейшее воображение!
– При чём здесь воображение?! – совсем рассердился Роман. – Главное, что в тебе, малышок, действительно чувствуется что-то от моего отца.
– Дошло наконец-то… Почему я вот не растерялся, когда утром проснулся маленьким и, кроме трусов, у меня ничего не было? Я уже участвовал в драке, и мне, как видишь, здорово досталось. Семь негодяев набросились на меня одного! Но им тоже досталось!
– Слушай, папуля. Всё это получилось совершенно случайно или…
– Эликсир я выпил случайно. Но вернуться в детство я решил ещё до этого и совершенно принципиально.
– Для чего? Что за блажь, извини?
– Не блажь, а редчайший биолого-психолого-педагогический эксперимент.
– А как ты… обратно?
– Не знаю. Я хочу побыть, может, и до конца дней своих в детстве.
Роман пересел к нему поближе, долго разглядывал его лицо, проговорил задумчиво:
– Расскажешь – никто не поверит.
– Не надо рассказывать, – строго проговорил Илларион Венедиктович. – Наверное, я – уже государственная тайна. Вот явится Гордеюшка, закатит мне грандиозный скандал!
– Ещё, папуля, вопрос… А ты… не…
– Нет, я был в своем уме, в нём и сейчас пребываю. Никакого старческого маразма, даже склероза у меня пока не наблюдается.
– Ну, а зачем эта… ну…
– Не выбирай слов, спрашивай прямо.
– Зачем эта нелепая затея? Ну, предположим, ты, десятилетний паренёчек, действительно генерал-лейтенант Самойлов в отставке. Тебе нечем было заняться? Ты не мог, например, писать мемуары о своей большой и интересной жизни? Почему ты решил стать Лапой?
– Пробовал я, Рома, писать мемуары. В чулане лежат на самой верхней полке. Коротко дело обстояло так. Только вряд ли ты что-нибудь поймешь. У тебя ведь нет детей, и, по-моему, ты так и не обзаведешься семьей.
– Ошибаешься, будем считать, папуля! – сердито ответил Роман. – Я собирался прибыть к тебе с невестой. Но её, теперь-то я понимаю, к счастью, задержали на съемках. А то представляешь картиночку? Заходим мы с невестой вот сюда, а встречает нас этакий бойкий на язык, вся физиономия в синяках, типчик и уверяет, что он мой папуля! Но неужели ты, если это и впрямь ты, таким и останешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97