– Это же… чего же вы… Разыгрались! – презрительно продолжал он. – А вдруг сейчас с ним что-нибудь… Немедленно разыщите его! Иначе… иначе… Детей собираетесь перевоспитывать, а сами…
Гордей Васильевич попросил Романа посмотреть, нет ли Лапы где-нибудь поблизости, позвонил в лабораторию, велел немедленно привезти робота Дорогушу, заговорил и торопливо, и сбивчиво:
– Понимаешь, Иванушка, ты прав и… меня тоже пойми… Нет у меня сейчас возможности всё тебе объяснить… А ты имеешь право… если хочешь, даже обязан… презирать меня, проклинать, но… тут дела ещё серьёзнее, чем ты предполагаешь…
– Прости меня, Гордеюшка, – остановил его Иван Варфоломеевич. – Ни проклинать, ни презирать тебя я не собираюсь. Знаю: ты действовал из лучших побуждений. Но какое нагромождение нелепостей! Извини, глупостей, граничащих… Как ты посмел скрыть от меня Лапу?! Это ведь не твоё и даже не мое личное дело!
– Но ты – мое личное дело!
– Неправда!
– Разберемся… когда-нибудь… – почти неслышно сказал Гордей Васильевич, – Я хотел уберечь тебя… Я и до сих пор верю своему сердцу… Сейчас разыщем Лапу и…
– И ответь мне! – приказал Иван Варфоломеевич. – Ответь мне честно! Мой Серёженька имеет отношение к твоим действиям?
– Да. И больше меня об этом не спрашивай.
– Спа… си… бо. Но если ты болеешь за меня, то почему наносишь мне самый… убийственный удар?
– Ты мне отвечаешь тем же… – Гордей Васильевич был не в силах продолжать, Иван же Варфоломеевич деловито спросил:
– А зачем тебе Дорогуша?
Не поднимая головы, но заставив себя поднять бессильно опавшие руки и положить их на колени, Гордей Васильевич глухо объяснил:
– Он быстро найдет Лапу. И практически всё ещё можно исправить.
Вернулся Роман и обеспокоенно сообщил:
– Одна девочка видела, как Лапа и девочка, которая недавно сюда приходила, сели в такси на ближайшей стоянке. Что бы это могло означать? Как можно объяснить поведение моего отца?
– Это уже не твой отец, – жёстко ответил Иван Варфоломеевич, – вполне возможно, что он действует уже как десятилетний мальчишка.
– Рома, – позвал Гордей Васильевич по-прежнему глухим, заметно прерывистым голосом, – у Дорогуши великолепная зрительная память. И есть в нём великолепное устройство, которое помогает ему довольно быстро находить предметы и людей. Прошу тебя, нарисуй на своем лице синяки.
– Это значительно проще, чем выдавать себя за своего отца, – насмешливо сказал Роман и вышел.
Шофер привёл Дорогушу. Гордей Васильевич нажал в нём несколько кнопок, что-то подкрутил, а когда вернулся Роман, приказал, четко произнося каждое слово:
– Запомни это лицо. Найди мальчика с таким лицом.
– Вас понял, – ответил Дорогуша. – Приступаю к поискам.
– Поедешь в машине. Будешь указывать шоферу направление.
– Вас понял.
Когда шофер ушёл с ним, Роман спросил:
– И вы надеетесь, что робот…
– Уверен, – твёрдо ответил Гордей Васильевич. – Это у него здорово получается.
– Всегда ты был чудаком, Гордеюшка, – невесело, но уже мягко проговорил Иван Варфоломеевич. – Роман, неси шахматы. Хоть немного отвлечемся. А ты, Гордеюшка, прости меня за несдержанность.
– Что ты, Иванушка… Я перед тобой виноват…
Сейчас я попытаюсь, уважаемые читатели, объяснить вам поведение Гордея Васильевича, в котором кое-кому из вас может показаться многое непонятным. Но это лишь на первый взгляд. Помнится, я уже сообщал, и не однажды, что Гордей Васильевич почему-то сразу был абсолютно убежден, что Сергей Иванович – никакой не сын его старого друга, а самый, так сказать, обыкновенный агент иностранной разведки. Его к нам забросили с целью немедленно выкрасть секрет изобретения Ивана Варфоломеевича. А тут ещё неожиданно обнаружилось, что границы применения эликсира грандиозус наоборотус невероятно расширились. А подлинное лицо Сергея Ивановича будет, вполне возможно, выяснено уже завтра (и в этом известное значение будет иметь детское фото Серёженьки подлинного). И Гордей Васильевич старался хотя бы до завтра оттянуть время. Ему думалось, хотя он больше доверял сердцу, чем разуму, что сумеет как-то смягчить удар, который готовит судьба его дорогому другу. И ещё он боялся, очень тревожился, что сегодня же, пользуясь доверчивостью своего так называемого отца, Серёженька попытается завладеть секретом его выдающегося изобретения.
И тут вдруг ученого словно озарило: он понял, что не такой уж простак Иван Варфоломеевич, и тем более у него хватит мужества достойно встретить удар судьбы.

А Дорогуша сейчас ехал в машине на поиски Лапы. В металлической голове робота попискивало, жужжало, гудело.
Он изредка обращался к шоферу:
– Попрошу налево… попрошу прямо… Попрошу ещё раз налево…
Трудность поиска заключалась в том, что Дорогуша, вернее, его великолепный электронный мозг, замечательные электронные глаза должны были обнаружить, причем на расстоянии до пяти километров, лицо Лапы, чего пока не удавалось. Пока оно улавливалось либо в профиль, либо чаще Лапа оказывался к Дорогуше затылком.
Но вот в металлической голове робота запопискивало, зажужжало, загудело значительно громче. Чаще звучал и его голос:
– Попрошу быстрее… попрошу направо… ещё раз попрошу направо… быстрее…
Дело в том, что Лапа с коварной девочкой Верочкой катались в такси. А случилось всё это так.
Эликсир грандиозус наоборотус продолжал действовать на организм Лапы, понемногу возвращая ему мальчишеские качества. В нём самым удивительным образом соседствовали старик и мальчик, пребывая в почти беспрестанном споре. И теперь частенько упрямство и беззаботность мальчика побеждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97